в черно-белую ночь. Когда-то в детстве я читала фантастический роман Беляева “Продавец воздуха”, и навсегда запомнила момент, когда девушка снимает скафандр в тоннеле со сверхнизкой температурой. И мгновенно превращается в ледяную статую, которая ломается в руках у ее любимого.

Меня тянуло выйти на мороз, дойти до Плотинки, сесть на набережную, глядя на лед, и замерзнуть. Странное желание. Но очень притягательное. И я не могла ему сопротивляться… Да и не хотела.

Я специально надела черное осеннее пальто, самое красивое и почти совсем не греющее, специально не взяла с собой шапку и перчатки. Вышла из дома и зашагала, куда глаза глядят, чувствуя, как холод кусает за щеки, а снежинки падают на ресницы и не тают. Иногда мимо проходили компании с бенгальскими огнями, проезжали такси с веселыми людьми, а я шла куда-то и думала о том, какая все же глупая получилась у нас история. И тут меня толкнул плечом встречный прохожий. Так сильно, что я поскользнулась, потеряла равновесие и упала на тротуар.

— Простите, — буркнул он, мельком оглянулся и быстро ушел, почти убежал дальше. Даже встать не помог. Я только успела заметить очки в тонкой оправе и длинную белую челку.

Я неловко попыталась подняться, снова поскользнулась, порезала руку об осколки льда и разрыдалась. И глядя на окровавленную ладонь, почувствовала, как оцепенение последних дней испарилось, мне стало ужасно холодно снаружи и горячо внутри. Куда я вообще шла? Зачем? Господи, какая же дурочка! Дрожа от холода, я кое-как ухитрилась встать, развернулась и побежала домой. К горячему чаю и теплому одеялу.

Наверно, как раз по дороге домой наступил Новый год, который я должна была встречать в Париже.

А следующие две недели я пролежала с бронхитом.

7. Неожиданное уведомление

Тогда Вася приезжала несколько раз, заваривала мне чай с листьями малины и молча выслушивала историю неслучившейся великой любви — каждый раз я припоминала все новые и новые подробности, детали, намеки, которые ухитрялась не замечать, и все глубже закапывалась в эту мусорную гору дурных воспоминаний. А Вася как-то ухитрялась рассмешить меня, отвлечь и вытащить оттуда. Укачивала, обняв, как маленькую, гладила по волосам, шептала, что скоро-скоро будет весна, и раны на сердце зарастут, и снежинки превратятся в лепестки цветущих яблонь. Я и не думала, что она способна на такие поэтические сравнения…

И действительно. К весне я совсем оттаяла. Справилась с болезнью, нашла новую работу — не такую интересную, но когда деньги заканчиваются, особо не повыбираешь — научилась не вздрагивать при звуке имени “Антон” и зажила нормальной жизнью. Почти. Только каждый раз под Новый год я начинала ждать подвоха от судьбы. Предвкушение праздника, волшебства и подарков переплавилось внутри меня, превратилось в темное, пустое, сосущее ощущение надвигающейся катастрофы. Я леденела и переставала адекватно воспринимать окружающий мир. Меня приглашали на корпоративы — я находила тысячи причин для отказа. Меня звали встречать праздник в компании — я тянула с ответом до последнего, а потом надеялась, что про меня забыли. Сама никого не поздравляла и игнорировала чужие поздравления. Иногда мне казалось, что еще немного, еще чуть-чуть отрицания, и я справлюсь. А потом слышала краем уха по радио праздничную мелодию или видела в продаже бенгальские огни, и снова накатывало.

— Прости, — Вася тряхнула головой, вытащила из кухонного шкафчика горсть сушеного инжира и уселась за стол, грея руки о кружку с чаем. — Просто каждый год об этом думаю… Но не говорю. А тут решила, пять лет ведь прошло… Вдруг тебя попустит?

— Может, мне наоборот, наперекор собственному желанию, отметить с размахом? В большой компании, пить шампанское из горла, заснуть лицом в салате, проснуться в другом городе?

— Звучит как план. Хочешь, организую?

— Эй-эй, пока это не план, а так… Иллюзорные прожекты, как у Обломова. Пока я предпочту свой любимый диван. И кресло. Кстати, о кресле!

Мы допили чай, отправились биться с компьютерным креслом и через полчаса таки ухитрились вдвоем сломить его сопротивление и открутили от него ножку. Так что запихивать поверженного врага в такси оказалось гораздо проще, чем предполагалось. Потом водитель помог мне дотащить его до квартиры, я ввалилась домой в половину двенадцатого ночи и решила, что охота удалась. Кресельные трофеи лежат на коврике в прихожей, остатки кунжутной халвы заботливо упакованы Васей и манят из сумки, еще один из декабрьских дней почти позади, а значит осталось не так уж и много… чтобы дотерпеть до дурацкой даты и перевалить в следующий год.

Утром я встала пораньше. Вытащила старое, сломавшееся кресло на помойку и устроилась в новом. Покрутилась туда-сюда, положила руки на подлокотники… вроде, удобно. Залезла в интернет, чтобы почитать новости, и увидела непрочитанное уведомление в гугл-календаре.

“Регистрация на ваш рейс начнется через двадцать четыре часа”.

Стоп. Какой рейс?

Я потерла щеки и кликнула по уведомлению. Но не нашла никаких пояснений. Ни места назначения, ни названия авиакомпании. Только то, что завтра в семь утра начнется регистрация… куда-то.

Я проверила почту. Там не было никаких билетов.

Пум-пурум. Постучала пальцами по столу и набрала Васю.

— Привет!

— Привет… — прозвучал в трубке страдающий шепот медведя, которого пытаются насильно достать из зимней спячки. — Что случилось? Пожар? Наводнение?

Вася обычно ложилась спать около четырех, а просыпалась ближе к полудню. Звонок в девять утра мог привести ее разве что в состояние ленивого зомби, но полностью разбудить — вряд ли. На