Карл существенно увеличил количество придворных, а также ввел новые должности, которых ранее не существовало при бургундском дворе. Например, появились посты пенсионариев[118] и обер-гофмейстера[119].

В сочинении Оливье де Ла Марша нашли свое место изменения в сфере военной организации двора. Продолжая реформу армии, герцог Карл Смелый реорганизовал придворную гвардию, в которую входили экюйе[120] четырех служб двора — кравчие, хлебодары, стольники и шталмейстеры. Если первоначально она делилась на десять дюжин во главе с десятником (dizenier), то со временем каждая служба стала образовывать отдельный эскадрон, внутри которого выделялось четыре «комнаты» (chambre)[121].

Единственные изменения, которые не нашли отражения в тексте Ла Марша, касаются организации судопроизводства. Ла Марш не упоминает создания в 1473 г. Парламента в Мехелене (Малине), принявшего на себя функции высшего судебного органа в северной части Бургундского государства[122]. Напротив, он рассказывает о Большом совете и аудиенциях герцога как об основных судебных инстанциях. Разумеется, можно предположить, что работа над трактатом заняла продолжительное время — и отсюда возникли незначительные нарушения хронологии.

Однако если Ла Марш сообразовал свое описание с реформами 1473 и 1474 гг., то основание Парламента в Мехелене также должно было попасть в поле его зрения. Тем не менее, он не проявил интереса к изменившимся реалиям. В. Паравичини предположил, что причина молчания заключалась в том, что Парламент, хотя и был теоретически связан с двором, тем не менее, находился, согласно новому ордонансу, в Мехелене и не следовал за герцогом. Таким образом, он существовал вне двора, и Ла Марш не имел причин акцентировать внимание на его деятельности[123].

Наиболее полное изложение рукописной традиции трактата, имеющееся на сегодняшний день, принадлежит В. Паравичини. Согласно его данным, она представлена 16 манускриптами. Сам Паравичини выделяет две «семьи» рукописей: те, что имеют введение, в котором Ла Марш сообщает, что работает по просьбе интенданта Кале, и те, которые его лишены[124]. Готовя настоящую публикацию, мы имели возможность поработать с некоторыми экземплярами рукописей, поэтому позволим себе дополнить информацию Паравичини, следуя тому порядку, в котором он описывает рукописи[125].

1, 2) Прежде всего, Паравичини упоминает рукопись Den Haag, Koninklijke Bibliotheek, T. 29. Именно эта рукопись была положена в основу издания Бона и д'Арбомона. Как сообщают издатели, ранее кодекс входил в собрание Жоржа-Жозефа Жерара, первого секретаря Королевской академии в Брюсселе[126], которому принадлежит одна из биографий Ла Марша, о чем было сказано выше. Кроме того, В. Паравичини говорит о рукописи Den Haag, Koninklijke Bibliotheek, 1373. Однако сегодня в электронном каталоге Королевской библиотеки Гааги фигурирует только один манускрипт, содержащий трактат «Описание двора герцога Карла Бургундского» — это рукопись с шифром 71 F 4. 1373 [Prim]. T 29 [Olim][127].

Возможно, речь идет об одной и той же рукописи, которая изначально имела шифры Т 29 и 1373, а позднее получила шифр 71 F 4. В то же время Паравичини, описывая рукопись Den Haag, Koninklijke Bibliotheek, 1373, ссылается на Анри Стена[128], который опубликовал свой труд в 1888 г. Публикация трудов Ла Марша Боном и д'Арбомоном датируются 1883–1888 гг. Таким образом, на перешифровывание остается немного времени.

С другой стороны, нельзя исключить вероятность того, что кто-то из этих авторов работал с гаагскими рукописями задолго до непосредственного выхода публикаций в свет, и тогда рукописи вполне могли успеть поменять свои шифры. Отметим также, что Стен не упоминает рукопись Den Haag, Koninklijke Bibliotheek, T. 29, так что, возможно, к моменту его работы над биографией Ла Марша шифр уже изменился. Дополнительным аргументом в пользу этой версии служит то, что рукопись 71 F 4 принадлежала к собранию Жерара и числилась там под номером В 62, как и Den Haag, Koninklijke Bibliotheek, T. 29, согласно указаниям Бона и д'Арбомона. Заметим также, что издатели трактата также описывают кодекс как состоящий из 47 л. — именно столько насчитывает гаагская рукопись[129].

Таким образом, с высокой долей вероятности можно предположить, что манускрипты Den Haag, Koninklijke Bibliotheek, T. 29 и 1373 в действительности являются одним и тем же экземпляром, который сегодня имеет шифр 71 F 4. На листах рукописи имеются пометы, которые свидетельствует о том, что с кодексом работали исследователи Нового времени: на л. 3 переписчиком было пропущено слово, по-видимому, плохо понятое им. В оставленный им промежуток чьей-то рукой было вписано недостающее слово[130].

3) Douai, Bibliothèque municipale, 903[131]. Эта рукопись, датируемая концом XV — нач. XVI в., принадлежала некому Антуану Ле Франку (Le Francq), а в XVII в. была передана им в библиотеку монастыря капуцинов города Дуэ, о чем свидетельствует дарственная надпись на латыни[132]. Монастырь капуцинов был основан в 1591 г. и располагался на ул. Аррас, 8, неподалеку от нынешнего Ботанического сада[133]. Под именем Антуана Ле Франка может скрываться секретарь суда, позже — бальи города Линсель (Linselles) Антуан Лефранк (1669–1691). Он подарил братству Розария в Линселе алтарь со сценой Очищения Богородицы[134]. Образованный человек и заказчик произведений живописи, Антуан Лефранк вполне мог быть обладателем небольшой библиотеки.

Остается не совсем понятным, почему Лефранк решил подарить одну из своих книг капуцинам Дуэ. В Лилле, родном городе Лефранка, который к тому же располагался ближе к Линселю, где тот жил, также имелся монастырь капуцинов. Анри Стен считал список из муниципальной библиотеки Дуэ лучшим из сохранившихся и предлагал именно его использовать для подготовки издания[135]. Неизвестный исследователь, поместивший заметку в журнале «Исторические и литературные архивы севера Франции и юга Бельгии», называет эту рукопись автографом Ла Марша[136]. Однако Бон и д'Арбомон отрицают эту гипотезу, полагая, что ошибки, допущенные писцом, свидетельствуют о том, что рукопись не была написана рукой Ла Марша[137].

4) Рукопись Lisboa, Arquivo Nacional Torre do Tombo, M. L. 867[138] — один из трех экземпляров, хранящихся сегодня на Пиренейском полуострове. К сожалению, ничто в самой рукописи не позволяет судить о том, где она была создана и как попала в Национальный архив Лиссабона. Несмотря на то что на первом листе имеется инициал, в целом убранство рукописи довольно бедное и не дает нам достаточных оснований, чтобы утверждать, что она была написана на Пиренейском полуострове, хотя такая гипотеза была бы обоснована интересом Габсбургов к бургундскому наследию.

Судя по отсутствию на рукописи других шифров, а также каких-либо этикеток и помет, можно предположить, что архивная история у нее небогатая. Возможно, эта рукопись долгое время хранилась в частных собраниях,