Джордж Паркман оглянулся и медленно заковылял под дождем к галерее. Амалия подождала его, желая поприветствовать и помочь избавиться от тяжелой ноши, а потом отошла чуть в сторону, чтобы продолжить наблюдение за людьми на строительстве дамбы и не слышать упреков, которыми Хлоя осыпала промокшего до нитки англичанина. Ее карие глаза неотрывно следовали за ладной фигурой человека на коне. Амалия видела, как он, потянув одной рукой за повод, а другой упершись в бедро, разговаривал с кем-то из работников. Было видно, как блестит от дождя его куртка, плотно обтягивающая широкие плечи и мускулистый торс. Закончив давать указания, всадник выпрямился в седле и повернулся к усадьбе, всматриваясь в освещенные окна дома. Амалия вспыхнула, сама не зная почему, и поспешила вернуться в холл.

С раннего утра Амалия занималась своими обычными домашними делами, проверяя, чтобы все спальни, за исключением спальни Жюльена, были тщательно прибраны, постели застланы, чтобы кувшины для умывания и ночные вазы были пустыми, а ковры хорошо вычищены. Надо бы убрать буфетную, но с этим можно подождать — не хватало свободных рук. Двое слуг, выполнявших тяжелую работу в доме, находились со вчерашнего дня на дамбе, а Чарльз, гордый индеец племени ашанти, служивший дворецким, вынужден был присматривать за молоденькими служанками, сметавшими веничками из перьев пыль в доме. Девушки время от времени выскакивали на галерею и, рискуя свалиться вниз, приветствовали своих дружков, работавших на строительстве дамбы. В доме Деклуе обходились без экономки, поэтому связка ключей от кладовых на серебряном кольце филигранной работы висела на поясе Амалии. Она выдала продукты на день и обсудила меню с кухаркой, прежде чем отправиться прогуляться к дамбе. Оставалось только побывать в лечебнице, куда Амалия по заведенной традиции ходила каждое утро лечить порезы, ожоги, боли и простуды, пользуясь советами, изложенными в сильно потрепанной книге доктора Канна «Домашний лечебник», которую Мами передала ей вместе с ключами от кладовых.

Права и обязанности по ведению дома, которыми свекровь наделила невестку, были поистине безграничными, особенно если учесть властный характер мадам Деклуе. Амалия часто недоумевала, почему это случилось, но достаточно убедительного ответа так и не нашла. Может быть, Мами хотелось испытать невестку, посмотреть, управится ли она с хозяйством огромной плантации, или, что вероятнее всего, мадам Деклуе была уже не так здорова, как старалась казаться? Мами умела держаться на людях, но некоторая медлительность становилась все более заметной: она по-прежнему обедала вместе со всеми и своими изысканными манерами задавала тон за столом, но ела мало, лишь отведывая каждое из множества изысканных блюд. Ежедневно во второй половине дня Мами уединялась в своей комнате для отдохновения, как она это называла, однако позже по ее виду можно было догадаться, что мадам сладко почивала. Ночами же она почти не спала. Амалия, которую часто одолевали грустные мысли, и она подолгу не могла сомкнуть глаз, не раз слышала, как Мами ходит взад-вперед по своей комнатке.

В поисках служанки, чтобы смыть горячей водой жирные отпечатки чьих-то пальцев с мраморной крышки стола, Амалия заглянула на верхнюю галерею и остановилась, наблюдая за происходившим внизу. День выдался не лучше предыдущего, холодный ветер швырял капли дождя на кипарисовые половицы главного этажа, было сыро и промозгло. Амалия слегка поежилась. Люди внизу выглядели несчастными: мокрые и грязные, они нагружали лопатами сырую землю в мешки и несли их на плечах к медленно растущей дамбе. «Для такой адовой работы нужны сила и энергия, — подумала Амалия. — К обеду надо приготовить побольше еды и горячего питья. Да, вряд ли они скоро вернутся в свои хижины». Горестно вздохнув, Амалия рискнула отложить на сегодня визиты в лечебницу и больницу — от одного раза ничего не изменится — и решительно направилась через холл к лестнице, ведущей во двор, а дальше по выложенной кирпичом дорожке к флигелю, нижний этаж которого был занят кухней.

Только в полдень Амалия освободилась от домашних забот, чтобы пойти наконец к заводи. С плащом на руке и зонтом она направилась было к выходу, но остановилась посредине холла, привлеченная страдными звуками, доносившимися с галереи: звяканье металла сопровождалось топтаньем на месте и быстрыми перебежками. Слегка нахмурив брови, Амалия двинулась в ту сторону и замерла в дверях.

Верхняя галерея была превращена в фехтовальный зал, где Жюльен вел бой со своим камердинером Тиге. На Жю-льене была рубашка типа апаш и узкие брюки со штрипками, он был босиком. Тиге выглядел примерно так же. Сражались они без защитных жилетов и сетчатых масок, хотя острые концы шпаг были прикрыты колпачками. Преимущество было явно на стороне Жюльена, зато Тиге отличался ловкостью, осторожностью и длинным выпадом. Бой шел на равных: по желанию Жюльена Тиге вместе с ним аккуратно посещал salle d'armes[6]известного учителя фехтования — мулата Бастиля Крокера. Жюльену нужен был постоянный партнер для тренировок, и Тиге отлично справлялся со своими обязанностями, кроме того, он был всегда под рукой.

— Доброе утро, любовь моя! — отсалютовал Жюльен супруге. — Как ослепительно ты выглядишь в этот ненастный день!

— Спасибо, Жюльен! Ты знаешь, что вода прибывает?

— Знаю, — сказал он, с трудом справляясь с серией молниеносных выпадов, которые обрушил на него Тиге, воспользовавшись невнимательностью партнера. — Полагаю, ты считаешь, что мне следовало бы находиться там, под дождем, рядом с Робертом, чтобы спасти всех?

— Кажется, твой кузен неплохо справляется один, — заметила Амалия.

— Я уверен в этом, дорогая, — улыбнулся Жюльен, радуясь, что смог так искусно парировать ловкий удар противника. — Однако мне кажется, ты собираешься присоединиться к его команде вместо меня.

— Не совсем так, — сухо ответила Амалия. — Если ты имеешь в виду мой зонтик, то я хотела присмотреть, чтобы работникам давали вдоволь еды и горячего питья.

— Похвальная миссия. Я уверен, что они будут благословлять тебя. Хотя ты ведь и так их petite maitresse[7].

— Это так, — кивнула головой Амалия. — Ты позавтракал?

— О да, дорогая! Мои потребности невелики, и их легко удовлетворить.

Амалия научилась не обращать внимания на двусмысленные фразы и несколько ироничный тон мужа, справедливо считая их формой самоиронии, не имеющей к ней никакого отношения. Вложив в новую серию ударов всю нерастраченную энергию, Жюльен поймал клинок противника в ловушку и нанес победный удар. Тиге зарычал, и шпага выскользнула из его руки. Он стоял, разминая онемевшие от долгого боя пальцы.

— Продолжим! — бросил Жюльен, видя, что Амалия уходит.

Слуга наклонился, поднял шпагу и рывком вскинул клинок в салюте и только после этого встал в боевую стойку.

Кухня находилась в некотором отдалении от дома, чтобы уберечься от жары постоянно топившейся печи, чтобы дым и копоть не оставляли пятен на стенах, чтобы кухонные запахи не попадали в комнаты, а главное — чтобы обезопасить дом от пожара. Однако всякий раз, когда Амалии приходилось идти на кухню в непогоду, она сомневалась в разумности этих опасений.