с готовностью выпалил Темель, плаксивыми телячьими глазами преданно воззрившись на Силмыза.

— Потому и крика не было, что, похоже, рус его оглушил тем ударом… Или зашиб сразу наглухо. Этот медведь может и не такое!.. — задумчиво прокряхтел Зелим.

— Отцепить ентого белозадого ялминца от скамейки, снять кандалы, накормить, напоить и усадить за барабан! — тем временем шустро распорядился Силмыз, обращаясь к Илхамину и Уфуру, третьему надсмотрщику на галере, банально проспавшему в трюме недавние кровавые события на палубе, ибо у него было несколько законных часов отдыха, скрепя сердце выделенных ему нынче уж покойным главой надзирателей.

— Ну что, варвар, допрыгался? Вот кумекаю, что лучше-то: на рее тебя подвесить аль рыбкам на кормёжку пустить, следом за Гюрхуном? — тем часом капитан уже грозно зыркал на проигнорировавшего его животрепещущий вопрос молодого богатыря, незаметно для окружающих (так, по крайней мере, казалось ему самому), пробующего на прочность крепления к палубе свою дубовую лавку. Ратибора интересовало, удастся ли сидушку выдрать сразу, с первой попытки, дабы завалить ею как можно больше врагов перед намечающейся скорой отправкой в чертоги к Перуну. Увесистая скамья держалась на шести ржавых железных гвоздях да паре-другой не менее проржавевших скоб, так что отодрать её с корнем, в случае чего, не представлялось рыжебородому витязю особой проблемой. Умирать, как покорно идущая на заклание овца, Ратибор не собирался, намереваясь перед смертью отправить к Ахриману в подземелье хотя бы десятка полтора-два аскеров.

— Сиди, не дёргайся!.. Доедешь ты до столицы, ручаюсь! — между тем нервно бросил могучему русичу заметивший его нехитрые манипуляции Зелим, вдруг, несмотря на тёплую погоду, заметно поёжившийся, как от озноба. Ослямбский тысячник, только на минутку представив себе этого взбеленившегося «рыжего медведя», яростно носящегося по палубе со скамейкой наперевес да сметающего, аки стремительный ураган, всё и всех на своём пути, внезапно ясно осознал, что менее всего хотел бы оказаться с ним в тот злосчастный миг на одной галере. Да пожалуй, и в одном море тоже.

— Руса этого не тронь! Он мой пленник. И мне велено доставить его в Нурязим. Приказ принца Джушукана, — Зелим спокойно встал перед командиром корабля, преградив ему дорогу к рыжеволосому гиганту.

— Ты что, очумел?.. — Силмыз угрюмо таращился на высокородного наследника рода Тупсов, нервозно поглаживая набалдашник рукояти ятагана. — Он убил моего человека на моём же корабле, понимаешь⁈ На мо-ём! — отчеканил по слогам капитан. — При свете дня! Я такого спустить не имею права, иначе весь свой авторитет шустро растеряю! Посему сейчас его вздёрнут на рее! В назидание всем бунтарям!.. Правила я устанавливаю, ибо галера — моя!..

— Галера, может, и твоя, но три с половиной десятка воинов, что ты везёшь домой и кои сейчас на палубе толкутся, — подчиняются лишь мне! Беспрекословно! — Зелим неприятно осклабился. — Посему, если не хочешь, чтобы твоя древняя посудина через пару мгновений сменила хозяина и стала уже моей лодочкой, советую заткнуться и слухать, что я тебе глаголю, как можно более чутко и подобострастно! Ты кому, вообще, перечить удумал, ничтожество презренное⁈ У меня приказ родного брата самого Эдиза, нашего, всеми почитаемого и обожаемого императора, являющегося ни много ни мало наместником Ахримана в царствии живых! Ты что, червяк вонючий, идёшь против воли Тёмного бога⁈

— Никак нет… — Силмыз склонился в глубоком поклоне, быстро сообразив, что перегнул палку. Тридцать пять шалмахов, несколькими секундами ранее выросших позади своего тысячника, точно так же, как Зелим, уверенно положили длани на рукоятки клинков за поясами, мигом остудив пыл капитана «Бешеной пантеры». Соотношение сил оказалось явно не в его пользу, ибо команда галеры из двенадцати матросов, совершенно очевидно, была не ровней значительно превосходящему как по количеству, так и по воинским умениям неожиданно обозначившемуся противнику, ещё минуту назад бывшему экипажу корабля верным союзником.

— То-то же! — Зелим самодовольно свысока посмотрел на поникшего Силмыза, снисходительно при этом прокудахтав: — Я понимаю тебя, рыжий громила меня самого порой доводит до белого каления! Прям хочется его на коржики порубать!.. Но нельзя. Он нужен Джушукану живым, уразумел?

— Так точно! — Силмыз вытянулся по струнке, здраво решив, что ссориться из-за какого-то невольника ни с влиятельным родом Тупсов, ни тем более с братцем владыки Ослямбской империи не следует. Ибо его размажут, как плевок по подошве сандальки, даже не заметив. Угроза Зелима ведь была не пустословием; капитан пожил уже на своём веку, и пусть чуть запоздало, но всё-таки вовремя осознал, что удумай он и дальше упрямо перечить, лишился бы своей галеры очень быстро. Впрочем, как и головы.

— Да, и посади к рыжему кого-нибудь в напарники, хоть одного, — вяло пробубнил Зелим, поспешно направляясь к левому борту; тысячника опять накрыла морская болезнь. — А то не хватало ещё, чтоб окочурился в пути… И более его плетями не лупить! Пошалили и будет. «А то осерчает ещё варвар да развалит енто старое корыто пополам», — уже про себя опасливо просопел наследник Тупсов.

— Понял, сделаем, — Силмыз нашёл глазами Лазара, из разбитого носа которого всё ещё сочилась кровь, и громко ему рыкнул: — А ну, вали давай к своему новому дружке на скамью! Теперь у вас одно весло на двоих до самого Амарака, так что развлекайтесь!

* * *

— Амарак, это ближайший портовый городок Солнечной державы, из коего ослямы и направились с огнём и мечом в твою страну, — прошептал Ратибору плюхнувшийся рядом на лавку Лазар.

— Ты почему меня не выдал? — могучий великан покосился на измазанное кровью лицо невольника.

— Я что, похож на доносчика? — неловко утираясь, оскорблённо пробубнил новоиспечённый напарник рыжебородого русича по гребле, впрочем, довольно быстро проглотив свою обиду. — Да-а-а, зрелище знатное ты устроил! Я каждый день мечтал, чтоб этот смрадный боров Гюрхун сдох! И очень рад, что мои чаяния сбылись! Ты хоть представляешь, сколько наших собратьев по несчастью он замордовал до смерти? Мы все хотели, прям грезили о том, чтоб этот жирный шакал отчалил в подземелье к Ахриману!.. Надеюсь, Тёмный божок ему раскалённой кочергой в заднице добро пошурует!

— Как-то не очень почтительно ты о своём боге отзываешься…

— Я вифириец, и моя богиня — великая и мудрая Умай! Плодородие и жизнь её призвание! Как и наше! На меня за то и кандалы надели, что не отрёкся я от своей небожительницы!.. — выпалил приглушённо Лазар, гневно при этом