— Воздух поступает через форточки в неограниченном количестве и практически ничего не стоит. Углекислый газ мы также выдыхаем бесплатно, — высказался начальник цеха по доставке воздуха. — Тек что никакой экономии мы здесь не получим.

— Будем экономить на мыле, — предложил я. — Оно поступает не через форточку. Оно стоит денег. А мы, пуская пузыри, порой часть мыла заглатываем. Никто не знает, сколько дорогостоящего сырья перекочевало в наши желудки.

Некоторые, стыдно сказать, — распалился я, — принялись грызть трубочки для пускания пузырей. Кстати, от трубочек следует отказаться. В детяслях нашего предприятия младшая группа с успехом пускает пузыри без специальных приспособлений. И мылом не пользуется. Надо бы перенять опыт.

— И вызвать на соревнование, — развил мою мысль один из лучших пузырепускателей.

— Преждевременно, — подумав, сказал я. — У младенцев производство рентабельнее. Они не требуют ни сырья, ни оборудования, ни прогрессивок. Пузырепускание ведется на общественных началах.

— Сравнили! — оскорбился начальник отдела сбыта. — Наши пузыри элегантнее, приятны на вид.

— Вид у них прекрасный, — кивнул я. — Как-никак пузырепускание ведется на базе мыла «Кармен».

— А не перевести ли наше производство на базу хозяйственного мыла? — подал мысль главный бухгалтер. — Я думаю, мы сумеем надуть симпатичный пузырь и без туалетного мыла.

— Чего-чего, — сказал я с гордостью, — а надуть мы сумеем. Не новички.

МЕЖДУ СТРОК

— Нуте-с, чем нас сегодня радуют газеты? — спросил меня сосед по лавочке.

— Есть информация о рождении в нашем зоопарке слона, — сказал я, аккуратно разглаживая газету по линии сгиба.

— А вы и развесили уши, словно новорожденный слоненок, — усмехнулся он. — Мало ли чего напишут.

— Какие тут могут быть сомнения? — удивился я. — Раз сообщают, значит, родился.

— Вовсе не значит, наивный вы молодой человек, — сказал он, снисходительно дотронувшись до моей руки. — Умейте читать между строк.

Я еще раз пробежал глазами заметку и поинтересовался:

— У вас есть иные сведения? Вы разговаривали с директором зоопарка, и он опроверг сообщение газеты?

— В зоопарке я был лет десять назад, — признался он. — Не в зоопарке дело. Умейте мыслить. Анализировать. Сравнивать. Подытоживать. Умейте сомневаться.

— Хорошо, займемся анализом, — согласился я. — Положим, у слонихи не было беременности и, следовательно, слоненка не существует.

— Вот именно, — обрадовался он. — Слоненка не существует.

— Но возникает законный вопрос, — продолжал я. — Если слоненка нет, зачем писать о его рождении? Да еще с указанием точного веса и длины хобота. Не родился и не надо. Вполне можно обойтись без него.

— Вы так думаете? А знаете, там, у них, — он неопределенно помахал рукой в воздухе, — слоны то и дело появляются на свет.

— Пусть себе появляются. У нас тоже рождаются хорошие, упитанные слоны. Вот и еще один родился. Я лично рад за наших слоноведов.

— Слоноведы здесь ни при чем. Там, у них, — он опять неопределенно помахал рукой в воздухе, — слоны испокон веков осеменяются передовым искусственным методом. У нас явное отставание. Мы еще не можем родить слона, когда этого требует момент. У нас рождаемость слонов повышается печатью. Она же регулирует их вес и длину хоботов.

— Да-а-а! Здорово вы читаете между строк! — восхитился я и полез в карман. — Не могли бы вы проанализировать и разъяснить подтекст этого документа?

Он взял из моих рук удостоверение и прочитал:

«Васильев

Александр Тимофеевич

работает в зоопарке

ветеринарным врачом».

— Будем знакомы, — сказал я. — Слоновий акушер. Принимал роды у слонихи Эльвиры. Вес и длина хобота ее первенца Теодора полностью соответствуют газетным цифрам. Скажу больше: там, у них, — я неопределенно помахал рукой в воздухе, — такие крупные экземпляры до сих пор на свет не появлялись.

Он недоверчиво рассматривал мое удостоверение.

— Документ подлинный, — успокоил я его. — Печать и подпись на месте. Если внимательно помыслить, посомневаться, подытожить, можно кое-что обнаружить и между строчками.

— Между строчками пусто, — сказал он, возвращая документ.

— А это с какой стороны смотреть, — возразил я. — В данном случае текст нужно читать вверх ногами. Вот так.

Я перевернул удостоверение и сделал многозначительное лицо.

— Что там такое? — быстро спросил он.

— Здесь между строк написано, будто вы не существуете.

— Да ну?! — удивился он. — Выходит, с вами разговаривал не я, а кто-то другой?

— Очень может быть, — подтвердил я.

— Ну хорошо, — сказал он, — предположим, меня нет…

— Вот именно, — вставил я. — Предположим, вас нет.

— Но возникает законный вопрос, — продолжал он. — Если меня нет, зачем я буду утверждать, что я есть? Нет, и не надо. Вполне можно обойтись и без меня. Подумаешь, какая невидаль!

— Не ахти какая, — согласился я.

СПАСИТЕЛЬНЫЕ МАКАРОНЫ

До наступления Нового года оставалось двадцать минут. Сослуживцы, собравшиеся у меня, сверяли часы, нетерпеливо трогали рюмки, поедали глазами закуску. Аркадий Викентьевич, мое непосредственное начальство, томился у окна около стынущих на подоконнике коньяков.

— Коллеги, скрасим ожидание радостного события игрой в жмурки, — предложил я. — Чур, мне искать.

Я повязал на глаза полотенце и вытянул перед собой руки. Гости бросились врассыпную, притаились. Я развернулся и двинулся на чье-то тяжелое дыхание. Преследуемый неуклюже затопал, скрипнула дверь шкафа, щелкнул замок, дыхание стало глуше. Я сорвал повязку, сердце мое оборвалось. Аркадия Викентьевича нигде не было. «Неужели он залез в платяной шкаф?» — ужаснулся я. За Аркадия Викентьевича перетрухнул, за его организм, не приспособленный к длительному воздействию нафталина.

— Аркадий Викентьевич! — постучал я в дверцу. — Это Бурундуков.

— Войдите, — сострил шеф.

— С удовольствием бы, — ответил я, — да ключ от замка утерян. В этом году перед отпуском врезал замок. На случай кражи. А КЛЮЧ ТЮ-ТЮ.

— Шутка на уровне начальной школы, — недовольно отозвался Аркадий Викентьевич. — Открывай, Бурундуков. Пора уже выпить за уходящий год.

— Я серьезно, Аркадий Викентьевич. Без ключа не открыть.

— Открывай чем хочешь: топором, напильником, или отбойным молотком, — сдержанно проговорил шеф. — Инструмент не имеет принципиального значения.

— Полировка же, — взмолился я. — Двести рублей. Три месяца стоял в очереди.

— Сбегай за слесарем, — донеслось из шкафа. — Скоро пробьют куранты.

— Не успею, Аркадий Викентьевич. До двенадцати осталось пять минут.

— Что же ты предлагаешь, Бурундуков? — повысил голос шеф. — Встречать Новый год в одиночестве? Тут и чокнуться-то не с кем. А главное — нечем. Сколько минут осталось?

— Три, Аркадий Викентьевич.

— Приказываю разработать конструктивные предложения по данной ситуации. Через минуту доложите.

Я бросился на кухню, взял макаронину, опустил в бутылку с коньяком и другим концом просунул в замочную скважину.

— Аркадий Викентьевич, возьмите макаронину в рот, — сказал я, радуясь своей выдумке.

Макаронина зашевелилась, хрустнула.

В чем дело? — послышалось из шкафа. — Почему макароны?

— Это своего рода шланг, — объяснил я. — Для засасывания коньяка.

Пробило двенадцать.