— Знаете, — встрепенулся Младший, — я, кажется, парочку видел в антикварных лавках.

Он смутно помнил дерево с причудливой волокнистой фактурой, затейливые фантастические резные изображения сцен и пейзажей. Помнил и ярлычки с ценами.

— Стало быть, понимаете, почему у ванеков нет финансовых проблем.

— Зачем тогда они просят милостыню? Хебер пожал плечами:

— Это как-то связано с их религией, в которой никто по-настоящему не разбирается. Попрошайничают в основном пожилые ванеки. Наверно, уходят в религию от старческого слабоумия, как и многие люди. Слышали, что он сказал, когда вы дали ему монеты? «Колесо в колесе»…

— Угу, — кивнул Младший. — И еще добавил «бендрет» или что-то вроде того.

— «Бендрет» на языке ванеков означает «господин», «госпожа». Они так ко всем обращаются. А вот «колесо в колесе» — это что-то религиозное. Согласно традиционной легенде, старый ванекский мудрец-философ с непроизносимым именем создал теорию, по которой Вселенная составлена из бесконечных колес: колесо в колесе в колесе в колесе.

— И не сильно ошибся, не так ли?

— По-моему, нет. В любом случае ему удалось связать все — я имею в виду, абсолютно все — с движением этих самых колес. Дошел до того, что на любой вопрос давал один ответ — «колесо в колесе». Довольно фаталистическая философия. Ванеки верят, что в конце концов все уладится само собой, поэтому редко предпринимают решительные действия. По их убеждению, колеса совершат полный оборот, и дела образуются без их помощи. — Хебер прервался, глубоко вздохнул, выдохнул, надув щеки. — Кстати, обратили внимание на трещины в нищенской чашке?

Младший кивнул:

— Похоже, будто ее разбили, а потом снова склеили.

— Тоже религиозная тонкость. Видите ли, тот самый старый философ явился однажды на пир — в древние времена, когда ванеки были вполне энергичной варварской расой, — и вождь устроившего угощение племени начал расспрашивать о его философии. Услыхал, разумеется, тот же самый ответ: «Колесо в колесе, бендрет». Разозлился, но сдерживал гнев, пока все не уселись за праздничный стол. Говорят, что во время еды старик философ повторил любимую фразу двести пятьдесят с лишним раз. В конце концов вождь не выдержал, схватил тяжелую глиняную чашку для салата и разбил о голову старика, убив его насмерть. С тех пор все нищенствующие ванеки носят глиняные салатные миски, которые разбивают и склеивают в знак того, что философ умер не напрасно.

Младший удивленно помотал головой:

— Кажется, весьма странный народ. Как местные земляне уживаются с ними?

Хебер на него покосился, а потом ответил:

— Одно можно сказать — уживаются. Не враждуют, но и определенно не дружат. К ванекам нелегко проникнуться тёплыми чувствами. Приходят в город, уходят, нам от этого ни жарко ни холодно. В столице кое-кто шум поднимает, будто земляне подвергают ванеков дискриминации, и, по-моему, правда полно таких случаев, хотя дискриминация на самом деле пассивная. Если подумать, большинство здешних землян не уважают ванеков просто потому, что те не нуждаются ни в каком уважении и, соответственно, не стараются его завоевать. Дело вовсе не в расовой вражде, как думают многие новички… — Он опять покосился на Младшего. — Тот факт, что ванеки частично инопланетяне, совсем ни при чем. Это отличие второстепенное. Проблемы возникают по другим поводам.

— Например? — спросил Младший, ожидаемо отвечая на реплику.

— Во-первых, в языке ванеков отсутствует местоимение первого лица единственного числа. Некоторые старые антропологи одно время считали это признаком коллективного сознания, но такой вывод был опровергнут. Суть в том, что они себя индивидуумами не представляют. Все едины в Большом Колесе. Поэтому землянам трудно в них видеть конкретную личность, а значит, и уважать эту самую личность.

— Больше того, — продолжал Хебер, — тут народу приходится здорово вкалывать. Горбатятся на земле до седьмого пота, чтоб добыть пропитание, а кругом целыми днями посиживают себе костлявые ванеки, режут свои деревяшки, сколачивают капиталы. Местные земляне не признают это достойным трудом.

— Отсюда снова отсутствие уважения, — заметил Младший.

— Конечно! Но попробуйте убедить в этом столичных законодателей! Собрались все вместе, сочинили какой-то билль против так называемой дискриминации ванеков, и, похоже, он будет принят. Только никакие законы не заставят землян с уважением относиться к ванекам, вот где корень проблемы. — Он пинком отшвырнул камень на середину дороги, демонстрируя таким образом раздражение. — Чертовы дурни в столице наверняка даже не знают, на что ванек похож! Просто стараются сделать себе имя в политике.

— Ну, — начал Младший, — равноправие…

— Равноправие — пустая болтовня! — последовал сердитый ответ. — Силой навязанное равноправие вполне может вызвать протест местных землян. Не хотелось бы мне это видеть. Нет, мистер… Финч… если не ошибаюсь?

Младший кивнул.

— Нет, мистер Финч. Если когда-нибудь в Данцере и других местах установится равноправие, его должны установить местные жители, а не столица.

Младший воздержался от комментариев. Собеседник, по его мнению, явно прав, хотя невозможно понять, то ли это его искренние убеждения, то ли повод для возражения против закона, препятствующего его расовым предрассудкам. Он отметил, что альтернативных решений Хебер не предлагает.

Хебер взглянул на солнце.

— Ну, мне пора вернуться к работе.

— А чем именно вы занимаетесь, если можно спросить?

— Представляю, так сказать, городскую власть — мэр, шериф, судья, нотариус и так далее и тому подобное. — Он улыбнулся. — Рад с вами познакомиться, мистер Финч. Надеюсь, вам у нас понравится.

— И я рад познакомиться с вами, мистер Хебер, — ответил Младший искренне, несмотря на некоторые оговорки.

Тип, разумеется, дружелюбный и словоохотливый с виду, но зачем тратить столько времени на разъяснение отношений между землянами и ванеками незнакомому человеку? Возможно, по политическим соображениям. Если удастся настроить побольше новичков против выдвинутого на голосование антидискриминационного билля, закон, возможно, удастся провалить. Какие бы цели Хебер ни преследовал, он изложил немало ценной информации.

Младший с трудом поднялся на ноги и направился к универмагу через дорогу. Прямо у него за спиной по улице проехал «лендровер». Здесь пользуются исключительно наземным транспортом — видимо, из-за чрезмерной дороговизны флитеров, эксплуатации и технического обслуживания. Хебер правду сказал о тяжелом труде земледельцев на Джебинозе и о минимальной отдаче. Сельскохозяйственные земли экономически убыточны в любом смысле. Что отчасти объясняет неприязненные отношения между землянами и ванеками. Местные земляне занимают первое место по численности, владеют технологией, частными предприятиями, а экономическое положение ванеков несравненно лучше, благодаря продаже резных статуэток. Более подходящей для вражды ситуации не придумаешь.