– Не трещите как сорока, – сказал Гуров. – Никто ничего не вскрывал. Ворота были отперты. И, между прочим, машина хозяина здесь. Вон она стоит, полюбуйтесь.

Пивоваров округлил глаза.

– В самом деле! – повторил он. – Машина. Думаете, Ликостратов дома? А что же он на звонки не отвечает?

– Если он дома, спросите его об этом лично, – сказал Гуров. – Мы намерены войти. Вдруг с Ликостратовым что-то случилось? Как у него вообще со здоровьем?

Пивоваров непонимающе наморщил лоб.

– Что? Со здоровьем? – спросил он. – М-м, даже не знаю…

– Ладно, сейчас это уже не имеет значения, – махнул рукой Гуров. – Ворота не заперты. Наверное, мы имеем право полюбопытствовать. Вы ведь прежде здесь практически не бывали, Николай Иванович?

– Ну да, кроме как неделю назад, ни разу не был, – признался Пивоваров. – Да и тот раз, можно сказать, фрагментарно. Вы продвинулись гораздо дальше меня.

– Я тоже так думаю, – кивнул Гуров. – Значит, вперед!

Они вошли во двор, который сложно было назвать чересчур благоустроенным. Все здесь было подчинено голой функциональности – ровная просторная площадка, на которой удобно разворачивать автомобиль, мрачноватый дом, окна нижнего этажа которого для большей надежности затянуты решетками, и больше, пожалуй, ничего.

Попасть внутрь здания можно было двумя путями – через парадный вход и через ворота гаража. Гуров начал, как и положено, с парадного.

Здесь его ожидало не слишком обнадеживающее открытие – дверь была надежно заперта. Не стоило говорить о том, что на звонки по-прежнему никто не отвечал.

– Ну вот и все, – с облегчением сказал Пивоваров, когда убедился, что вторжение отменяется. – Просто забыл запереть ворота, когда уезжал. Никакой мистики.

– Мистика в том, что уехал он не на машине, – заметил Крячко. – Он ее даже в гараж не потрудился поставить. Это в том случае, если он решил поменять ее на «Лендровер». Любой на его месте сделал бы это. А он не стал, и это очень странно.

– Тут все скорее наоборот было, – сумрачно заключил Гуров. – Никто никуда не уезжал. Человек приехал чем-то расстроенный или, допустим, больной. Впопыхах забыл запереть ворота, бросил машину во дворе и прошел в дом. Дверь он закрыл, а потом… Вот что было потом – это важно. Поскольку на звонки он давно уже не реагирует, я начинаю подозревать самое худшее. Очень может статься, что весь секрет именно в этом. Ликостратов никуда не исчезал. Он или тяжело болен, или…

Крячко выслушал Гурова, морща лоб, а потом вдруг направился вразвалочку к воротам гаража и попытался их открыть.

Гуров поймал себя на мысли, что почему-то почти не удивился, когда ворота без малейшего сопротивления открылись. Крячко торжествующе оглянулся.

– Ты, Стас, слово какое-то знаешь, что ли? – проворчал Гуров, подходя ближе. – К чему ни прикоснешься, все тут же открывается. Как это тебе удается?

– Рука у меня легкая, – довольно сказал Стас. – Да нет, просто я подумал, что если он про одни ворота забыл, то и вторые мог из поля зрения выпустить. Бывает, зациклишься на чем-нибудь, а про самое важное забываешь. Главное, из гаража мы теперь в дом попасть можем, и даже постановление прокурора не потребуется.

– Вот только темновато тут, – проворчал Гуров, заглядывая внутрь гаража. – Где-то тут наверняка выключатель должен быть. Ага, кажется, нашел… Сейчас…

Он пошарил рукой по стене и зажег свет. Они увидели довольно просторное, аккуратно убранное помещение, примерно третью часть которого занимал темно-зеленый джип «Лендровер» с московскими номерами.

Ввалившийся последним, Пивоваров сразу его увидел и объявил во всеуслышание:

– А вот и он! Я же вам говорил, что у него «Лендровер»!

Ни Гуров, ни Крячко не отреагировали на его жизнерадостное восклицание. Оба остановившимися глазами смотрели на тело человека, лежавшее на бетонном полу в двух шагах от автомобиля. Этот человек был давно и безнадежно мертв.

– Труп мужчины, среднего роста, одетого в кожаную куртку и черные брюки, лежит ничком на полу головой к западу, – равнодушно-деловой скороговоркой заговорил Крячко. – Из видимых повреждений…

– Кончай трепаться! – оборвал его Гуров и стал медленно обходить тело кругом, стараясь не наступить на возможные следы. – Нашел время шутки шутить.

– Где же ты видишь шутки, Лева? – с укором спросил Крячко. – Когда все так и есть? Посмотри на его голову!.. По всей вероятности, смерть наступила вследствие размозжения черепной коробки вышеупомянутого трупа, причем рана, скорее всего, была нанесена с помощью стальной монтировки, находящейся тут же, возле трупа, и носящей следы крови и поверхностных тканей…

– Да уж, – мрачно сказал Гуров, – что называется, попали! На ровном месте да мордой об асфальт! Где этот референт чертов? – Он сердито оглянулся.

– Я здесь, – шелестящим голосом произнес откуда-то из угла Пивоваров.

Он стоял, привалившись плечом к стене, у самого выхода. Даже со стороны было видно, как сильно побледнело его лицо. От обычной вальяжности и флегматичности даже следа не осталось.

– Господа сыщики, – тоном умирающего сказал он. – Мне нужно хорошенько выпить. Давайте поищем в доме!

– Повело кота на… – буркнул под нос Гуров, а вслух прикрикнул на «поплывшего» референта: – Возьмите себя в руки, Николай Иванович! Вы же мужчина!

А Крячко сочувственно добавил при этом:

– Вы поймите, Николай Иванович, что теперь любой предмет в этом доме может служить уликой. Если мы с вами сейчас что-нибудь здесь выпьем, то вполне можем уничтожить важную улику. Хотя, откровенно говоря…

– Ладно, хватит нам откровений! – резко сказал Гуров. – У нас тут убийство нарисовалось. Дело исключительно серьезное и, надо сказать, весьма неприятное. Попрошу и вести себя соответственно.

– А я о чем? – жалобно простонал Пивоваров. – Если я сейчас не выпью, то у вас тут два трупа будет. Я с детства крови боюсь до судорог. И мертвецов тоже. Со мной на похоронах обязательно обморок случается.

Как бы в подтверждение своих слов, он тут же медленно сполз по стене на пол, сел на грязный бетон и уронил голову на грудь.

– Только этого нам еще и не хватало! – в сердцах сказал Гуров. – Стас, сделай же что-нибудь, пока этот деятель тут все следы не затер! Выволоки его на двор, что ли… Разрешаю немного даже по физиономии смазать – для тонуса. Но не перестарайся смотри!

– Я не перестараюсь, – пообещал Крячко, направляясь к раскисшему референту. – Я в самый раз.

Он бережно подхватил Пивоварова под мышки и поволок вон из гаража. Тот не мешал себя перемещать и только едва слышно попросил по морде все-таки не бить.

– У меня работа такая, – объяснял он печально. – Мне с разбитой мордой нельзя.