– Меня, кстати, зовут Маша, – начала я.

Но Дана, не дослушав, развернулась и бросилась в соседнюю комнату.

На двери Даниной комнаты висел рисунок – кривоватая корона, раскрашенная желтым фломастером, с ярко-красными бубенчиками из пластилина.

Короны были везде: на обоях, на занавесках, на шкафчиках. Зеркало у туалетного столика было в форме короны, а стул напоминал маленький трон. Нетрудно было догадаться, что здесь живет маленькая принцесса, которая привыкла всеми командовать.

Сама Дана стояла посреди комнаты и, скрестив руки на груди, мрачно глядела на меня. «Что с ней делать?» – запаниковала я.

– Красивая комната…

Дана молчала. За ее спиной тянулся целый ряд фарфоровых кукол, восседающих на комоде. Разодетые в разноцветные клетчатые платья, с пелеринками, в шляпках, в золотых и серебряных туфельках, они таращились на меня с недоумением и раздражением. Раздражение было взаимным: я с детства терпеть не могу кукол.

– Какая большая коллекция… – протянула я.

– Только что заметила? – съязвила Дана.

– У меня близорукость, – призналась я зачем-то.

Дана шагнула назад.

– Это заразно? – спросила она.

– Нет, – фыркнула я. – Близорукие люди плохо видят те предметы, которые находятся….

Я оборвала себя на полуслове. Стоило мне засмеяться, как Дана отбежала к самому окну и насупилась еще больше.

– Разве ты никогда не видела людей в очках? – спросила я ее.

– Ты не в очках! – крикнула она.

– У меня линзы. Но ты видела тех, кто носит очки. Как думаешь, зачем они им?

– Для красоты, – буркнула Дана и добавила: – Я не хочу с тобой заниматься.

Я перестала улыбаться. В груди стукнуло одним сильным ударом. Бах.

– Почему? – тихо спросила я.

– Ты смеешься надо мной.

– Не над тобой, что ты!

– Ты считаешь меня глупой.

– Нет, конечно! – воскликнула я. – Ты очень умная девочка.

– Да? – вскинула голову Дана. – А доказательства?

Я опешила. Мама сказала, ей шесть. Нашему Гусе семь, он уже в первом классе, но он не знает слова «доказательство».

– Ну… – протянула я.

– Вот именно! – удовлетворенно сказала Дана. – Не знаешь, а врешь.

Она взяла свой стул-трон, подтащила его к столику у окна и уселась. Этот столик очень выбивался из интерьера: черный, с нарисованными ягодками и листиками рябины, под хохлому. Он напоминал те столики, за которыми мы рисовали и лепили из пластилина в детском саду. Похоже, его срочно купили для занятий. Рядом со столиком стоял единственный стул. Я подошла к нему, села. Мои колени возвышались над столом. Дана взирала на меня с высоты своего трона.

– Давай только быстрее, – поморщилась она. – Хочу успеть на «Кольцо любви».

– Испанский нельзя выучить быстро, – ответила я, доставая из рюкзака изображения животных с испанскими подписями, которые, как я чувствовала, нам все равно не понадобятся.

– Почему? – быстро спросила Дана. – Потому что ты сама его плохо знаешь?

– Я его отлично знаю! Просто любой язык надо учить постепенно. Постоянно повторяя. Тренируясь говорить, слушать и понимать.

– У-у-у, – с разочарованием протянула Дана. – Скукота.

– Слушай, а тебе зачем язык? – поинтересовалась я.

– Вот этот? – спросила Дана и высунула кончик розового языка.

– Нет, я про испанский. Какая у тебя мотивация? – строго спросила я, надеясь приструнить ее взрослым словом.

– Мо-ти-ва-ци-я, – по слогам повторила Дана.

Похоже, она любит длинные слова. Я представила, как она вечером спросит няню: «А какая у тебя мотивация?» – и ехидно улыбнулась.

– Язык надо учить зачем-то, – продолжила я, – с какой-то целью.

– Мама хочет, чтобы я мороженое в кафе могла сама заказать, – заявила Дана.

– Отлично. Еще? – подбодрила я ее.

– Еще… М-м-м… Все.

– Разве? – удивилась я и решила рассказать Дане, что на испанском можно общаться с друзьями за границей, смотреть фильмы и мультики, книги читать, в конце концов.

Но поскольку Дана была человеком, которому требовались «до-ка-за-тель-ства», я решила продемонстрировать преимущество знания испанского на простом примере:

– Чтобы заказать мороженое себе и маме в кафе, достаточно выучить всего одну фразу: ¡Dos helados, por favor!

– Dos helados, por favor, – пробормотала Дана и, посветлев, вскочила со стула. – Все! Мы выучили испанский!

– Как? – растерялась я. – Подожди… Ты куда?

Но она уже схватила за спинку свой трон и потащила его к туалетному столику, не обращая внимания на мои замечания и картинки, которые моя мама ночью вырезала из старых детских журналов и наклеивала на куски картона.

Дана уселась перед зеркалом и откинула за спину косички.

Я поднялась со стула, подошла к ней.

– Слушай…

– Пожалуйста, подстригите мне сантиметра два… И покрасьте. М-м-м… В пепельный блонд.

– Что? – опешила я.

– А-а, вы мастер маникюра… – протянула Дана, глядя на меня через зеркало. – Простите… Я вас не узнала…

Уезжала на Бали на месяц. Как все изменилось.

Она говорила низким грудным голосом, растягивая слова и гримасничая.

– Прошу вас, – продолжила Дана и, растопырив пальчики, опустила ладошку на столик.

– Дана, – строго сказала я, – ты должна сейчас встать.

И сесть обратно за стол, чтобы заниматься.

– И что мы будем делать?

– Учить названия животных.

– Скукота…

– Дана, встань, пожалуйста!

– У меня потерялась мо-ти-ва-ци-я. Я уже везде посмотрела – и в сумочке, и в шкафу. Нет ее.

– Хватит кривляться, слышишь меня?

– А вы мне сделаете коррекцию бровей?

Тут я не выдержала и прошипела:

– Ты хоть кого-то слушаешься?!

– Нет. Я и так уже взрослая.

– Посмотрим, – пробормотала я. – Схожу-ка я за твоей няней.

Я выскочила из комнаты. Никакого плана у меня не было.

Но находиться в комнате с ребенком, который надо мной издевался, я больше не могла.