бросила ею в него, но промахнулась, и она упала на пол в коридоре.

— Ты что-то уронила!

* * *

В дверь позвонили. Я бросила все и выскочила из кухни. Диего уже спускался по лестнице, чтобы открыть дверь, но я опередила его. Увидев Тони перед дверью, мое лицо расплылось в улыбке. Она была одета в конверсы, джинсы и футболку. Ее длинные каштановые волосы были совершенно взъерошены от езды на велосипеде.

Она сильно загорела, проведя последние две недели в Корсе со своей тетей. Я обняла ее и крепко прижала к себе.

— Я скучала по тебе.

— Я тоже по тебе скучала.

— Только не говори мне, что приехала сюда одна на велосипеде, — сказал Диего, оглядывая наш передний двор.

Тони пожала плечами.

— Папа работает. Много дел, для подготовки к следующему бою.

— Девушка не должна ездить одна в этом городе, — сказала мама, подходя сзади. Она коротко обняла Тони.

Мы все направились на кухню, где уже был накрыт стол. Папа поставил на стол огромную сковороду с тушеным мясом и улыбнулся Тони. Только реакция Нонны была довольно сдержанной. Она не только не одобряла то, что отец Тони воспитывал ее в одиночку, но и не одобряла факт того, что Тони не была полноценной итальянкой. Ее бабушка была родом из Корса, а в глазах Нонны это было почти преступлением.

— Добрый вечер, Миссис Баззоли, — Тони поприветствовала Нонну, как обычно, сияющей улыбкой и села рядом со мной. Тони хорошо умела игнорировать неприятие других людей и, возможно, именно поэтому мы так хорошо ладили. На самом деле мы не были частью IT-толпы в школе.

После ужина мы с Тони поднялись ко мне в комнату и легли на кровать с девичьими журналами, которые она тайком пронесла в наш дом в своей сумке для ночевки.

— Ты принесла одежду?

Она кивнула с заговорщицкой улыбкой.

— Но ты же знаешь, что я не занимаюсь спортом вне школы, так что выбирать мне было не из чего.

— Все лучше, чем старая мешковатая одежда моего брата.

— Что с ним? Сегодня он вел себя со мной как-то странно.

Я отвлеклась на один из журналов и пожала плечами, не имея мужества сказать Тони, что Диего узнал об ее увлечении и ее месячных, из-за того, что он был любопытным идиотом.

— Ох, он просто злится, потому что завтра я буду тренироваться с Савио. Ты же знаешь, какой он. Если бы он мог, то посадил бы меня на поводок.

Тони кивнула:

— Он немного властный, но это значит, что ему не все равно.

В ее голосе прозвучала нотка грусти.

— Твой отец любит тебя, Тони. Он просто очень занят, пытаясь сделать Арену успешной. Не так-то просто заслужить уважение членов Каморры, учитывая все обстоятельства…

— Учитывая, что мы не совсем итальянцы.

— Да, — сказала я, затем толкнула ее локтем и указала на статью, которую только что открыла. — Как понять, что ты нравишься мальчику?

Тони усмехнулась:

— Ты собираешься использовать это на Савио завтра?

Я хихикнула.

— Возможно.

— Ты должна рассказать мне все в мельчайших подробностях.

— Ты же знаешь, что не будет ничего интересного для рассказа.

Она закатила глаза.

— Ты действительно уверена, что не хочешь дать поцелуям шанс до свадьбы?

Я толкнула ее.

— Нет!

Она хихикнула.

— Я бы поцеловала Диего, если бы он сделал первый шаг.

— Фуууу! Тони, пожалуйста, я только что поела. Не хочу даже думать, как ты целуешь моего брата.

Она изобразила мечтательное выражение лица.

— Уверена, он чудесный мастер поцелуев.

Я попыталась спихнуть ее с кровати, но она схватилась за покрывало и с громким визгом мы обе приземлились на пол.

Раздался стук в дверь.

— Что здесь происходит? Некоторые пытаются уснуть, — пробормотал Диего, одетый в спортивные штаны и футболку, но его волосы были свежо уложены, а намек на черные джинсы выглядывал из штанины.

— Сомневаюсь, что ты сегодня хорошо выспишься, — сказала я, кивнув на его лодыжку. Он проследил за моим взглядом, затем поморщился и быстро спрятал черную ткань.

— А ты не суй свой нос в мои дела.

— Почему? Ты все время суешь свой нос в мои.

— Вот почему я должен донести на тебя, — сказал он, кивнув в сторону журналов.

— Спокойной ночи, Диего, и передай привет Савио.

Мы с Тони переглянулись и разразились новой волной хихиканья. Он медленно покачал головой и вышел, но дверь не закрыл.

Я чуть не закатила глаза. Властный брат, как всегда. Вероятно, он снова проведет ночь на вечеринке. Неужели он действительно думает, что я ничего не заметила? Наши комнаты были совсем рядом, а стены — тонкие, как бумага.

Савио

Был уже полдень, когда я подъехал к церкви. Я уже много лет не бывал ни в одном из этих зданий и не испытывал особого желания что-то менять. Я, наверное, сгорю в огне, как только переступлю порог. С такой фамилией, у нас с братьями все равно были ВИП-билеты на огненное шоу ублюдков.

Перед церковью уже собралась толпа и были расставлены столы с чашами.

Рев моего мотора привлек множество взглядов, и выйдя, большинство мужчин приветственно закивали. Эта коммуна состояла в основном из семей Каморры, так что я знал всех мужчин и ни одной женщины, что было достаточно необычно. Независимо от того, где я появлялся, риск встречи с бывшей по сексу всегда был высок, но не здесь. Римо совершенно ясно высказал свою точку зрения относительно моих шагов в сторону девушек из традиционных семей, и поэтому я держался подальше. Я предпочитал, чтобы мои яйца были прикреплены к моему телу.

Диего сразу же направился ко мне, выглядя как чертова свекровь: в футболке поло и брюках из ткани, как у платья. Остальные члены его семьи, все еще, были погружены в беседу со священником.

Под глазами Диего залегли темные синяки.

— Выглядишь дерьмово. Долгая ночка? — я одарил его улыбкой.

Мы тусовались до шести утра, так что он не мог поспать больше часа, прежде чем ему необходимо было отправиться в церковь.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Я прислонился к своему Бугатти и приподнял бровь.

— У меня неприятности? — насмешливо спросил я.

— Я не в настроении для шуток. Мне нужно поговорить с тобой, прежде чем я разрешу тебе провести время с моей сестрой.

Я выпрямился, прищурившись.

— Разрешишь мне?

В этом городе я не нуждался ни в чьем разрешении, кроме разрешения Римо.

— Я ожидаю, что ты будешь уважать наши ценности и не будешь действовать неуместно по отношению к Джемме.

Он что, блядь, серьезно?

— Хорошо, Диего,