— А если я откажусь от наследования трона мелиад, ты поговоришь с фейри, чтобы те не брали меня? — Уна вздохнула, расправляя складки на бледно-голубом платье и робко посмотрела на меня. С надеждой.

— Дам клятву на ясене, что и не помыслю о престоле, — добавила она, ловя мой взгляд и покусывая губы.

Мне стало её жаль, но Кхира так выразительно посмотрела из-за спины Уны, что я вспомнила: меня они не жалели. И та же самая Уна, не случись так, как случилось, спокойно бы ждала, пока мать передаст ей трон моих предков. И никто из них не вспоминал бы даже мельком об отправленной ими в подземелье истинной наследнице угасающего рода Леонориев!

— Зачем мне помогать тебе? — спросила я холодно и отошла к окну, встав к нему спиной, чтобы лицо оставалось в тени, и Уна не видела, как мне больно от одной мысли, что именно я всё равно уеду. — Что толку, если ты не будешь наследницей? Станет кто-то другой. Но не я.

— Да зачем тебе этот престол?! — вскочила Уна в возбуждении, заламывая руки. — Это только видимость и дань традициям. Мелиады давно ничего не решают! Мать просто играет во власть, но, как обереговая кукла, не имеет реальной силы. А наряды… так их можно носить, не будучи королевой ясеневой рощи!

Она искренне не понимала и считала трон моих предков просто развлечением для ненаигравшихся в принцессу девочек.

— Моя мать, перед тем, как её отравили, взяла с меня слово, что наш род останется на троне, — спокойно ответила я, глубоко вздыхая, чтобы скрыть слёзы. Они каждый раз набегали на глаза, когда я вспоминала о матери. Она так многого не успела мне рассказать!

Иногда я ловила себя на мысли, что начинаю забывать её лицо. Только переливчатый негромкий смех, похожий на журчание ручья, оставался в памяти и согревал душу.

— Они всё равно тебя заберут! — в глазах девушки заблестели слёзы, и она бросилась прочь, чуть не споткнувшись о сундук, который услужливо поставила на её пути Кхира.

— Ей больше нечем крыть, арта, — улыбнулась служанка, закрывая дверь в комнату.

— Она права, — тихо произнесла я, делая большой глоток из чашки травяного настоя, который для меня приготовила Кхира, ещё до того как сюда заявилась Уна. — Сиды заберут меня.

— Это неизвестно, — быстро возразила Кхира, изображая бурную деятельность по подготовке к отъезду, хотя всё основное рачительная девушка сложила ещё до полудня. — Может, им нужна такая, как Уна? Петь и танцевать на пирах она умеет лучше вашего, уж простите, арта.

— По-твоему, я сижу с кислым лицом? — улыбнулась я. Кхира умела любую правду испечь так, что она казалась сладкой и совсем не обидной.

— Нет, скорее с задумчивым, — парировала служанка, пододвигая сладкие плюшки с яблоками. Она знала мою слабость и умело её пользовалась, когда требовалось развеселить меня.

— Ну и отлично, — заключила я, принявшись за лакомство. Настроение от сладкого всегда повышалось, мне предстояло путешествие длиной в декаду, а встреча с грозными сидами была ещё далеко, как и их выбор. Пусть Уна плачет сколько угодно, но завтра мы с ней отправимся в путь вместе.

Мой взгляд случайно упал на заправленную постель. Подойдя ближе, я поняла, что зрение не подвело: на покрывале аккуратно лежал, словно специально оставленный, золотистый трискель на тонком чёрном шнурке. Обережный знак фейри.

***

Рассвет мелиады всегда встречают на ногах. Стоит только забрезжить первым лучам солнца, как в груди звучит радостная мелодия, еле слышная, будто она раздаётся где-то далеко, но уже мчится к нам и скоро превращается в простой навязчивый мотив, прогоняющий сон и возвещающий начало нового дня.

«Интересно, — подумала я, открыв глаза пока ещё в тёмную ночь. — Буду я слышать солнце там, куда никогда не проникают его лучи?»

Сборы заняли немного времени, всё уже было готово заранее. Кхира хотела взять почти все вещи, но я запретила ей это, разрешив оставить большой сундук.

— Правильно думаете, — поддакнула служанка, которая всегда была мне больше вечно опекающей старшей сестрой, чем прислугой. — Мы ещё приедем обратно до Самайна!

Я была очень рада, что ей предстояло сопровождать меня в это путешествие без возврата. Остаётся молиться, чтобы сиды разрешили ей поселиться вместе со мной.

Встреча с Ищейками была назначена на окраине города. Сундук слуги уложили на самокатящуюся повозку, приводящуюся в движение от небольшого рычага на боковой панели, а мы с Кхирой, укутанные в серебристые шали, решили пройтись пешком. Просто, чтобы подольше задержаться на родине.

Жиннивер не хотела привлекать к моему отъезду лишнее внимание, но улицы всех уровней были полны народу. Мелиады выстроились вдоль тропы, которая вела к окраине и молча бросали мне под ноги белоснежные цветы. Белый цвет — символ прощания и одновременно надежды.

У нас не принято плакать и причитать, как у некоторых народов, мы всё встречаем с молчанием или с тёплыми словами, выражающими радость от встречи, которая непременно будет, пусть и через много столетий.

Уже в конце пути к нам протиснулся Бранн. Он сунул мне в руку цветок тигровой лилии и обжёг чёрными, как уголья, глазами. А потом, поклонившись, попятился прочь, пока не скрылся в толпе.

— Пятнистая лилия, — прошептала Кхира, заглянув мне через плечо. Служанка немного отстала, в задумчивости разглядывая лепестки цветка, я прибавила шагу. — Символ запятнанной девичьей чести. На что намекает жрец?

— Что сидам я нужна не только как служанка, наверное, — произнесла я спрятала цветок в рукаве платья.

Лилии выращивались в дуплах ясеней, искусственно наполненных водой. Этот цветок мы почитали за предсказание, он весь был пропитан древесной магией, поэтому никогда не ошибался. Значит, Бранн считает, что я потеряю честь, и в этом будет позор? Или это предупреждение?

Однако сейчас меня не волновал цветок. что бы он в себе ни таил. Эту магию я знала, а вот трискель, подброшенный неизвестным, тревожил сильнее. Кхира так и не смогла объяснить, откуда он взялся, лепеча, что секунду назад его здесь не было.

Уна подбросить оберег не могла, во время нашего разговора я не сводила с неё глаз.

Значит, это сделали фейри. Больше некому. И меня очень волновал вопрос: зачем?

Обычно они не разбрасываются своими оберегами. Да и трискель дарят тому, кого хотят защитить от неведомой даже дарителю опасности. А фейри ведь совсем меня не знают. Зачем им это?

Пока я размышляла, мы добрались до места встречи. И теперь у меня будет шанс спросить, кто и почему оставил у меня на постели это знак. Тот самый, который я сегодня утром надела на шею. На всякий случай.

***

Фейри уже поджидали нас, держа под уздцы каярдов. Плотоядные кони косили красными глазами и придирчиво щурились, будто решали, достойны ли пришлые доверия.

— Вы готовы, арты? — спросил Арлен из рода Рокси и, дождавшись моего кивка, помог забраться в повозку.