утоляется неуёмная страсть, зовущая в неведомое блаженство, я ощутил неожиданное замешательство. «Ниже, ниже…» — шептала мне разгорячённая жрица, а я, как кутёнок, блуждал не там, где надо. «Телёночек ты мой… не огуленный… давай-давай… ещё чуть ниже» — выдыхала она, руководя мной. Наконец, всё получилось. И я стал мужчиной. Потом я вышел к Володе, и мы поспешили домой.

На другой день Дуся появилась под окнами Володиного дома. Я вышел, и мы зашли с ней в баню, которая размещалась во дворе. И там, на холодном деревянном полке я утвердился в своём новом статусе. На следующий день Дуся вновь появилась у окон дома. Но у меня некстати разболелся живот. Володя вышел и сообщил об этом Дусе. На что она игриво ответила: — Скажи ему: «живот на живот — и всё заживёт».

…А на завтра мы уехали в Иркутск на учёбу.

НОЧНОЙ ВСПЛЕСК У ВОКЗАЛА

Сашка и я начинали работу в одной экспедиции. Мы оба попали туда по направлениям после окончания техникумов. Он учился в Старом Осколе, а я в Иркутске. В Казахстане разворачивались широкомасштабные геологические исследования недр, поэтому геологи направлялись туда со всего союза. Экспедиция располагалась на берегу реки в 60-ти километрах от столицы в бойком рыболовецком посёлке. Особенное оживление было в конце каждого месяца, когда геологи съезжались с отчётами о проделанной работе. Тогда, освободившись от дел, молодёжь собиралась обычно в буфете железнодорожного вокзала, сдвигались столы, и начинался кутёж. Пиво пили на спор, кто больше опорожнит кружек. При этом все громко разговаривали и горланили под гитару песни.

Мы с Сашкой сдружились и при встречах были предельно откровенны: рассказывали друг другу о прошлом и делились новыми впечатлениями, Поэтом, когда я вернулся из отпуска (я ездил к матушке в Чимкент), завидев меня, Сашка оказался рядом: — Привет, Юрец, — именно так он предпочёл меня называть, — как добирался: поездом или автобусом? — спросил он и тут же оговорился: — Впрочем, это потом.

А вечером мы, как всегда, уже сидели в привокзальном буфете, и Сашка доверительно докладывал мне, что с ним произошло в моё отсутствие: «Буквально в тот день, как ты уехал, — говорил он, дымя сигаретой, — было уже темно, когда все наши разошлись из кабака, остались только мы с Димкой Хышовым (ты его знаешь — сменный буровой мастер из Семипалатинского техникума), он тогда стал победителем — больше всех выпил пива. Когда Димка ушёл к поварихе Аньке, которая, как и он, приехала из бурового отряда на побудку, я остался один. В общагу идти не хотелось. Некоторое время находился в состоянии замешательства, что предпринять дальше. И тут на слабо освещённой привокзальной площади вырисовался движущийся силуэт сухопарой женщины. Недолго думая, находясь ещё под парами выпитого пива, я решительно направился в сторону незнакомки. — Простите, уважаемая, — обратился я к ней, — не могли бы вы познакомить меня с какой-нибудь девушкой, ведь вы местная, не так ли? — Что сильно охота? — резко отозвалась женщина, а потом, уже более миролюбиво, добавила с усмешкой: Приспичило, что ли? — Это точно, так оно и есть, — выдохнул я. Завязался диалог:

— Девушку подавай ему, а старуху не хочешь?

— Старуху? — насторожился я. — А ты что, старуха? И тоже хочешь?

— Да, — чуть слышно произнесла она.

— А где? — уцепился за идею я.

— Да хоть бы здесь, указала она на уличный сортир.

— Нет, в туалете не годится! — решительно возразил я.

— Тогда иди за мной…

И я пошёл за ней через кусты в привокзальную темень.

— Здесь можно, — сказала она, уверенно скинула куртку и постелила прямо на землю пустыря в небольшом углублении. Дрожа от возбуждения, я быстро оголился и молча утолил своё желание…

С утра следующего дня полевые геологи разъехались по отрядам. Я тоже отбыл на буровую вышку, где в обычном порядке замерил необходимые параметры проходки скважины, описал поднятую из недр породу, отобрал пробы воды из грунта и, заполнив журналы, привёл в порядок документацию.

…И вот я, освободившись от дел уже лежу «на груди» у цветущей и благоухающей степи, сплошь покрытой алыми маками. Подо мной бархат нежной зелёной травки, а в безоблачном синем небе жаворонок. Он завис высоко надо мной, трепеща крылышками, и поёт, захлёбываясь собственной песней. Я замер, хотя сердце моё колотилось сильно. Кругом маки, палатки и я среди этой благодати, с задранной вверх головой. Большего ощущения счастья я ещё не испытывал…

Нахлынули воспоминания. Ведь я ещё вчера встречался с таинственной женщиной. И не только встречался, но и был близок с ней. Хотя, что я могу сказать о сухопарой старушке, явившейся в ночной полутьме? Будто ничего и не было, и это не я на привокзальном пустыре усладил свою страсть. Я даже не обнял её, не ощутил, какая стать, какое у неё тело, какие руки, не заглянул в глаза. Мне стало грустно, ведь я молод и жажду любви, а сам, вот, к примеру, сейчас, когда её нет уже рядом, не могу даже представить её. Всё так нелепо произошло…

И я твёрдо решил, ещё раз встретиться с ней, чтобы воскресить её в своём воображении, закрепить и оставить хотя бы в памяти образ её, как оставляли след в сознании моём другие девушки…

А недели через две меня совершенно неожиданно по рации вызвали из полевого отряда на базу экспедиции, и я был несказанно этому рад. Во-первых, дело было пустяковое — срочно понадобились образцы пород и пробы воды, накопившиеся на буровой, для отправки их в центральную лабораторию. А во- вторых, появилась возможность встретиться с теперь уже близкой мне незнакомкой.

С образцами и пробами по прибытии на базу я разделался быстро, передав их по описи должностному лицу из лаборатории, а, завершив дела, еле дотерпел до вечера, чтобы пойти на вокзал. Наконец, стемнело, и я направился к торговым рядам, расположенным вдоль железнодорожных путей, где местные жители в ожидании пассажиров с проходящих поездов торговали, чем могли: варёной кукурузой, ещё тёплыми мантами, приготовленными на пару, копчёным и вяленым лещом и всеми любимой маринкой, а так же овощами и фруктами. Взгляд мой сразу выдернул её из общей массы торговок. Перед ней возвышалась небольшая пирамида арбузов. Сердцевина одного из них, вскрытая ножом, демонстрировала ярко-красное сочное содержимое плода. Я подошёл и тихо поздоровался. Её худощавое лицо со следами морщинок не выдало изумления, только в раскосых глазах мелькнула искорка. Она кивнула мне. «Долго ещё будешь здесь?» — чуть слышно спросил я. «Подожди в сторонке, я сейчас, только избавлюсь от этого».

Проходной поезд тронулся. Базар