Бродяга, решила она, приверженец нетрадиционного образа жизни.

Значит, его будет еще легче соблазнить.

Тиффани глубоко вздохнула.

— Тогда тебе придется переночевать у меня.

Так она приглашает меня или нет? — размышлял Шанс.

Было в Тиффани нечто, что мешало понять ее. Как ни странно, но теперь она была… явно смущена.

Он нахмурился. Тиффани выглядела вполне здравомыслящей, стеснительной, милой и симпатичной сиреной.

— Ты останешься? — спросила она, бросив на него искоса взгляд из-под очень густых и длинных ресниц. — Я не могу позволить, чтобы ты переночевал где-нибудь на скамейке.

Шанс решил было спросить, не станет ли возражать ее подруга, но так и не спросил. Ведь он должен играть роль бродяги без комплексов, а эти ребята не задумываются о мелочах, если красивая женщина приглашает провести с ней ночь.

— Так где твоя спальня? — весело спросил он и тут же заметил тревогу в ее глазах. Есть опасность переиграть, и тогда он вылетит отсюда, так и не увидев вожделенной комнаты.

— Я все-таки удивляюсь, что ты не заказал номер в отеле, — проговорила она, отпирая дверь.

— Я никогда этим не занимаюсь, — ответил он, совершенно не покривив душой. Такими вещами в адвокатской конторе занимались секретари, они же договаривались с агентствами путешествий.

Лишь в этот раз пришлось прибегнуть к помощи человека со стороны, через которого были заказан билет в Саванну и отель. Джейк Грили настоятельно просил сохранить дело его дочери в тайне.

— Я всегда заранее заказываю номер в гостинице, — сказала Тиффани, когда они вошли в дом. — Надо же обеспечить себе спальное место.

Обычно Шанс тоже так поступал, и всего несколько часов назад он был уверен, что проведет ночь в отеле, в собственных апартаментах, в спокойной обстановке.

Его самолет на Вашингтон улетел, примерно, тогда, когда Рип с энтузиазмом мазал ему волосы зеленой краской. По идее краска должна была смыться за два-три раза. Посмотрев в зеркало. Шанс едва себя узнал.

Когда они оказались в доме, Тиффани внезапно растерялась: что же делать дальше? Она провела рукой по волосам, которые, как и у Шанса, были покрыты зелеными полосами.

В единственной комнате первого этажа красовался огромный камин, за ним виднелся вход в маленькую кухню. Лестница вела на второй этаж. Должно быть, там находится спальня, подумал Шанс.

— Я хочу выпить воды, — сказала Тиффани, направляясь к кухне. Он бросил свою сумку около дивана. — Тебе чего-нибудь налить?

Их взгляды встретились, и она почувствовала, как между ними снова пробежала электрическая искра. Светильник, который она включила, давал слишком мало света, и комната утопала в интимной полутьме.

— Да, кое-чего мне очень хочется, — медленно проговорил он, не спуская с нее глаз.

Шанс шагнул к ней, и Тиффани застыла на месте, забыв о воде. Она облизнула сухие губы, и он понял, что она нервничает. Джентльмен должен вести себя скромно, но ведь сегодня он не джентльмен. Он приблизился к ней, и сердце у нее забилось прямо в горле, мешая дышать. Шанс погладил пульсирующую жилку, потом щеку, кончики пальцев покалывало.

Он уже собирался наклонить голову и поцеловать ее, но Тиффани вдруг сказала:

— Признайся: обстановка в этом домике — высший класс!

Он немного отстранился, вглядываясь ей в лицо. Очень красивое лицо, век бы смотрел.

— Пожалуй. — Он медленно окинул взглядом стройное тело. Судя по внешнему виду, она действительно великолепна.

— Мне особенно нравится романтическое название Уисл-Уок, — добавила Тиффани.

Сузив шаза. Шанс попытался сконцентрироваться: что значит Уисл-Уок? Имя какого-то музыканта или актера? И почему она решила, что это должно звучать романтично?

— Ты о чем говоришь?

— Боковую тропинку, по которой мы шли к дому, называют Уисл-Уок — Свистящая Тропа. В те времена, когда здесь была плантация, слуги носили по этой тропе еду. По пути им было приказано свистеть, чтобы они ничего не съели.

— Что-то я тебя не понимаю. — Шанс тряхнул головой. — При чем тут свистящие слуги?

— Дело в том, что этот дом интересен своей историей. — Она, кажется, взглянула на его губы, но он не был уверен. — Ты же сам подтвердил, что тебе здесь нравится.

Он подтвердил, что ему нравится она. Похоже, он что-то не так понял.

— Сьюзи жила здесь, пока два года назад не умерла ее мать. — Тиффани говорила очень торопливо. — Она по-прежнему любит флигель, хотя давно уже перебралась в большой дом.

— А она не станет возражать, если я останусь здесь?

Проклятье! Бродяги не задают таких вопросов.

— Нет, — быстро ответила она. — Сьюзи всегда говорила, что я могу делать здесь все, что пожелаю. Она будет против, только если ты будешь спать…

С ней, хотела сказать она.

— Ты же взрослая женщина, — возразил Шанс, — никто не в праве учить тебя, как жить.

— Я согласна, и Сьюзи это знает, — вздохнула она и опять невольно задержала взгляд на его губах. Он напрягся. — Я же сама решаю, что мне делать, — слегка охрипшим голосом закончила Тиффани.

Шанс так не думал. Эта девчонка совершенно не представляет, что она делает и чего хочет.

Он обхватил ладонями ее лицо и, не обращая внимания на ее испуганный вздох, мягко поцеловал в губы. С трудом оторвавшись, он почувствовал, что Тиффани судорожно вцепилась в его рубашку.

— Сьюзи свистит, когда идет по тропинке к дому? — тихо спросил Шанс, все еще держа ее лицо в ладонях.

Ресницы у нее дрогнули, в глазах отразилось сомнение.

— Она не умеет свистеть.

Шанс улыбнулся, мысленно обозвав себя дураком, — он намеревался предложить ей совершенно невозможную для нее вещь.

— Тогда я переночую на диване. Не будем давать твоей заботливой подруге повода для беспокойства.

Тиффани наконец разжала судорожно стиснутые пальцы и выпустила его рубашку, потом кивнула.

Ночью Шанс тщетно пытался поудобнее устроиться на старом диване, который казался ему эшафотом.

Наконец он решил, что, раз сон не приходит, есть смысл немного поработать над документами, касающимися дела, ради которого он, собственно, и приехал в Саванну.

Он приподнялся, подперев голову рукой, но мысли неизменно возвращались к женщине наверху.

Интересно, она спит обнаженная? А если он все же проберется наверх и ляжет к ней в постель, станет ли она возражать?

Шанс возбужденно поерзал на диване, но, вспомнив ее нерешительный, робкий взгляд, закинул руки за голову и лег на спину — он останется на своем месте и не станет рисковать.