кроватью, застеленной шелковым бельем, и укрытой полупрозрачным балдахином. И стоявший рядом с кроватью сомнопроектор под стать всей обстановке дома – одна из самых последних моделей, в которой удобно спать и видеть сны. И в этом сомнопроекторе сегодня ночью от разрыва сердца умерла миссис Винкерс.

Но ничего, что помогло бы детективу, в этой роскошной комнате не было – все самое интересное полтора часа назад увезла полиция. Сомнопректор, конечно же, был пуст. Хотя по-другому быть и не могло.

Ненамного интереснее было и в кабинете миссис Винкерс. Напротив окна стоял большой деревянный стол, на котором царил абсолютный порядок – во всей обстановке читалось, что столом владела женщина. Деловая, знающая толк в бизнесе и с хваткой. Джонсон со всех сторон осмотрел стол, заглянул во все ящички, полистал лежавшие на столе журналы и красивый перекидной календарь с шершавыми, будто сделанными вручную цветными страницами.

Ничего интересного. Календарь на протяжении последних двух недель был пуст, хотя страницы в нем каждый день прилежно перелистывались.

Джонсон заглянул под стол, и его внимание привлекла самая обычная плетеная урна, наполовину заполненная мятыми бумагами и каким-то мелким мусором. Но в ней было кое-что интересное – тонкий обрывок черной бумаги.

– Мисс Хейвуд, а куда вы положили тот черный пакет?

– Когда приехала та женщина, хозяйка как раз находилась в кабинете. Поэтому я отнесла пакет сюда и положила на этот самый стол. Но что с пакетом сделала миссис Винкерс – я уже не видела.

А что было дальше – догадаться было несложно. Миссис Винкерс, получив пакет, вскрыла его тут же, в кабинете, а уже затем ушла в свою спальню, смотреть сон. И умереть в этом сне. Недотепы-полицейские даже не додумались порыться здесь. Инспектор, похоже, все еще отказывается верить, что имеет дело с убийствами, а не со случайным стечением обстоятельств. Хотя… Детектив и сам не был до конца уверен в том, что кто-то убивает богатых и знаменитых.

Джонсон вытащил этот обрывок черной бумаги – миссис Винкрес вскрыла пакет, оторвав от одного из его торцов тонкую полоску. Странно, обычно люди, часто получающие почту, используют для вскрытия конвертов специальный нож. И такой нож лежит на столе. Значит, пакет был необычным. Да, он был запечатан не так, как обычный конверт. Хотя это, похоже, не так важно.

Неожиданно детектив почувствовал легкий аромат – свежий, приятный, с нотками каких-то цветов. Он не разбирался в духах, но этот запах, почему-то, рождал в мозгу образ цветов с белыми лепестками, растущих где-то в горах, и имеющих легкий, едва уловимый аромат… Пахло очень приятно, а этот аромат исходил от того черного обрывка пакета, что Джонсон держал в руках.

– Пахнет. Приятно пахнет, не находите, мисс Хейвуд?

– Действительно, приятно. Это, между прочим, очень дорогие духи, я точно знаю. Это аромат той женщины, что привезла пакет!

Духи. Дорогие духи, дорогой автомобиль, дорогая одежда. М-да, действительно, странная, необыкновенная женщина доставила роковой пакет миссис Винкерс. Даже странно, что такая женщина служит посыльным. Или не посыльным?

– Ни имени, ни номера машины этой женщины вы, конечно же, не запомнили? – заранее зная ответ, спросил детектив горничную.

– Нет… Своего имени она не назвала, а номера автомобилей, останавливающихся за воротами усадьбы, отсюда увидеть невозможно. Но знаете, таких машин в городе немного!

Детектив не сомневался, что во всем городе таких автомобилей немного. Но даже их найти – не так-то просто, черт возьми!

Джонсон еще с четверть часа осматривал кабинет миссис Винкерс, но, дабы не опоздать на электричку, и не оказаться за городом – хоть и в элитном квартале, но, все-таки, за городом! – ночью, он распрощался с мисс Хейвуд, и покинул особняк. На улице все так же лил дождь, и конца ему не было видно. Плащ и шляпа детектива не успели высохнуть, так что путь домой не был легкой и беззаботной прогулкой.

Но детектив не расстраивался, а, напротив, улыбался, хотя сумрак и скрывал эту улыбку на отстраненном лице. Джонсон узнал о странной женщине, и во внутреннем кармане лежал аккуратно сложенный клочок плотной черной бумаги, хранящий ее прекрасный, манящий, волнующий аромат…

8

Джонсон почти трое суток бегал по городу, забывая поесть и поспать. Но, несмотря на накопившуюся усталость, он в одной майке и трусах сидел за столом в своей тесной комнатке. Настольная лампа освещала испещренные мелким корявым почерком листки блокнота, черную бумажную полоску, все еще хранящую аромат незнакомки, и полную окурков пепельницу. Детектив думал, иногда делая пометки в блокноте сточенным наполовину карандашом.

Было далеко за полночь. Никогда не гаснущие огни большого города подсвечивали окно, призывая выйти на улицу, слиться с веселой толпой, предаться ночным развлечениям. На гладком стекле замерли капли недавнего дождя, и они, отражая неоновый свет, рисовали удивительную картину, способную указать место всем тем новомодным художникам-модернистам, заполонившим своими каракулями все улицы, квартиры и музеи.

Ночь, тишина и сигареты помогали детективу думать. Но материала для размышлений, того материала, на котором можно было бы построить правдоподобную версию происходящего, было слишком мало.

Детектив бросил карандаш, похоронил очередную сигарету в переполненной пепельнице, придвинул к себе телефон и быстро набрал номер. Целых пять гудков ничего не происходило, и на том конце провода, казалось, на звонок Джонсона не собирались обращать никакого внимания.

– Да, слушаю. – в трубке, наконец, раздался хриплый и сонный голос инспектора.

– Доброй ночи, инспектор!

– Джонсон?! Это опять вы? Какого черта вам надо?!

– Простите инспектор, если я вас разбудил или как-то потревожил своим звонком в столь поздний час. Но вы же знаете, что мне физически необходимо слышать ваш голос хотя бы раз в неделю! Это стимулирует мозг и помогает принимать правильные решения.

– Бросьте свои шутки!..

– Да какие там шуточки! – перебил инспектора Джонсон. – Я вам звоню по серьезному делу. Вы знаете, по какому.

– Опять за свое… – устало произнес инспектор. – Нет здесь никакого дела. И не будет.

– Я бы не был так уверен. Вы уже знаете про незнакомку в черном?

В трубке наступила тишина. Инспектор то ли вспоминал, то ли просто не хотел отвечать.

– Какую незнакомку, черт возьми?!

– Ту самую, что побывала у каждого из уби… простите, умерших в день их смерти.

– Что? Что вы несете, Джонсон? Что опять за фантазии?

Да, полиция еще не в курсе, что дорогой черный автомобиль был замечен рядом с домом у каждого умершего. Точнее, Джонсон думал, что у каждого – покойный мистер Бигль не любил показывать свое богатство, жил тихо и,