«Ни в коем случае, повторяю, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не переходи личные границы. Корабль соперника для тебя табу, – говорил тренер. – Если ты когда-нибудь поднимаешься на борт чужого корабля, это может стать для тебя последней ошибкой».

Именно это Арктур сейчас и делал. На мгновение задержавшись в каюте отдыха (она не была здесь, а значит, не проснулась), парень поспешил в медицинский модуль.

Так и есть: над капсулой гибернации горел красный огонек. По каким-то причинам Вега не вышла из искусственного сна, длившегося шесть месяцев. Склонившись над толстым стеклом, Арктур увидел безмятежное лицо спящей – или мертвой? – девушки, погруженное в гибернационную жидкость.

Взглянул на показатели жизнедеятельности – они были критическими: нитевидный пульс, частое и поверхностное дыхание. Арктур много читал об этом: сбой в работе капсулы гибернации, влекущее за собой развитие полиорганной недостаточности. Даже если он разобьет стекло и вытащит Вегу оттуда, она может так и не прийти в себя, оставшись, что называется, овощем.

Веки девушки едва заметно дрогнули. Сомнения грызли Арка. Лучший пилот, фаворитка Кубка, его главная соперница… Он мог бы просто уйти, доложить Патрику, что Вега погибла. Никто и никогда не узнает правды.

На мгновение Арктур поймал свое отражение: все еще слишком худой, слишком нескладный. Слишком напоминающий отца. Только вьющиеся волосы и разрез глаз напоминали маму.

«Уходи, не будь ослом. Ты ничего не можешь сделать, это всего лишь несчастный случай», – говорили логика и здравый смысл.

«Как после этого я буду смотреть тебе в глаза, мам?»

Решение было принято.

– Патрик, прием! – произнес Арктур. – Капсула Веги неисправна, запрашиваю протокол медицинской помощи.

Вначале нужно было открыть капсулу. На взлом замка могло уйти слишком много времени, как проигранного Арком, так и отнятым у Веги. Поэтому парень решил действовать наверняка. Модифицировав лезвие своего кортика в топор, Арктур ударил по стеклу. Удар был слабым, пробным – неудивительно, что лезвие топора отскочило от капсулы, словно каучуковый мяч.

– Гибернационные капсулы изготавливаются из ударопрочного материала, – в ухе Арка раздался обстоятельный голос робота.

– Знаю, знаю. – Арктур размахнулся и ударил изо всех сил. По поверхности капсулы поползла маленькая трещина.

Не менее десяти минут он колотил по стеклу так, что его костюм взмок, а волосы прилипли ко лбу. Наконец стекло поддалось, и зеленоватая гибернационная жидкость полилась наружу.

Заработала очистная система, всасывая инородную субстанцию, но ноги Арктура все равно оказались мокрыми по колено.

Одновременно с этим монитор жизнедеятельности Веги сорвался на писк: сердце девушки остановилось.

– Асистолия. Нужна немедленная дефибрилляция. – Голос Патрика вывел Арктура из состояния шока. – Жизнь уходит из нее с каждой секундой, капитан.

– Кто запрограммировал тебя быть таким поэтичным? – Привычная язвительность в очередной раз помогала Финну не сойти с ума.

Не тратя время на размышления, Арктур достал обнаженное тело Веги из капсулы.

– Надеюсь, ты не предъявишь мне иск за это, – сказал он сопернице.

Он перетащил ее на капитанский мостик и уложил на стол. Метнулся за дефибриллятором в медбокс. Одна минута, две, три… Фоном в его голове шел отсчет времени клинической смерти. С каждой минутой в мозге Веги отмирали сотни нейронов. Он должен был успеть реанимировать за десять минут, до того как изменения станут необратимыми.

Они не проходили сердечно-легочную реанимацию в учебке, но дотошный Арктур самостоятельно изучил ее дома, в стенах своего особняка.

Разряд! Грудная клетка Леви-Хоук прыгнула вверх. Ничего. Два пика на электрокардиограмме, и снова плато.

– Давай! – крикнул Арктур.

Снова разряд. Два пика – плато. И ненавистное «пииииии».

«Они не друзья тебе, запомни. Все они, каждый из них, соперники, которые могут убить тебя при первой удобной возможности», – прозвучал голос тренера в голове Арка, ох как некстати сейчас.

Он был прав. Но время в учебке невозможно просто взять и зачеркнуть. Пот и кровь, пролитые бок о бок с остальными. Как невозможно закрыть глаза на то, что они были всего лишь детьми, заброшенными волей ученых и политиков в чужую галактику.

– Давай же, Вега, ну! – крикнул Арк не своим голосом. – Живи!

Разряд. Два пика. Плато. Пиииии…

По спине Арктура струился холодный пот. Девушка умирала буквально у него на руках

– Что мне делать, Патрик?! Ответь, что делать?! – крикнул Арк.

– Продолжайте, просто продолжайте, капитан! – ответил Патрик, уговаривая себя оставаться спокойным.

Дрожащими руками Арктур перезарядил дефибриллятор.

Разряд. Два пика. Плато. Пиииии… Пик-пик-пик. Сердце заработало.

– Есть, – голос Арктура сорвался на нервный смех. – У вас получилось, капитан! – Что бы там ни говорил Патрик, он тоже был рад. Роботы-пилоты обязаны защищать людей любой ценой.

Вега закашлялась. Арктур помог ей повернуться на бок, после чего девушку стошнило остатками гибернационной жидкости. В этот момент он заметил то, чего никак не должно было быть: ряд красных отметин вдоль позвоночника.

Разряд.

Очередной разряд. Ощутимая вспышка боли. Свет от лампы, направленной прямо ей в лицо.

«Неужели снова рециклер?» – в ужасе подумала Вега.

«Пик-пик-пик-пик» – кардиограмма обрела форму.

В поле зрения Веги появилось взмокшее лицо Арктура Финна, украдкой смахивающего слезы облегчения.

Случилось нечто похуже, чем рециклер. Ее главный соперник, Финн-младший, только что вернул ее с того света.

Нечем дышать. Легкие Веги были заполнены гибернационной жидкостью. Арк помог ей повернуться на бок. Еще мгновение, и она увидела на полу напоминающую кисель гибернационную жидкость.

– Что… что произошло? – спросила она, пытаясь абстрагироваться от боли и холода в каждой клеточке тела.

Прежде чем ответить, молодой человек накрыл ее теплосберегающим пледом.

– Твоя капсула гибернации оказалась неисправна. Ты не проснулась.

– Что?! – тупо переспросила Вега. То, что он говорил, было невозможно.

– Твой корабль посылал сигнал SOS, а я по счастливой случайности оказался рядом.

Арктур Финн. Ты даже не представляешь, насколько эта случайность «счастливая».

С его помощью Вега приняла сидячее положение. Следующее открытие было еще хуже: если не считать пледа, Вега была совершенно голая.