– Она на спутнике Формоза, как и последние десять лет. Мне жаль, капитан. – Роботу и впрямь было жаль.

Воспоминания накрыли Арктура, словно ледяная волна океана. Мама садится в планолет, битком набитый беженцами. Ее глаза наполнены слезами. Маленький Арктур пытается прорваться к ней, но телохранители отца крепко держат его за плечи.

– Нет, я не хочу. – Арктур почувствовал, как защипало в глазах. – Ненавижу тебя!

Его гибернационный сон был пронизан воспоминаниями насквозь. После долгих мучительных грез о маме пробуждение было хуже смерти. Не зря его сравнивают с рождением: голод, холод, гравитация, отнявшиеся конечности.

«Видеокамеры!» – Мысль, словно вспышка, озарила затуманенное сознание Арктура. Капитан Финн не мог позволить миру увидеть его в столь разбитом состоянии.

«Вспомни о том, зачем ты здесь. Выиграть Кубок, утереть нос отцу. Вернуть маму домой».

На ватных ногах он прошагал на капитанский мостик. Все тело дрожало, а зубы отбивали дробь. Патрик ехал за ним, не зная, что еще выкинет сознание капитана.

Арктур вцепился в капитанское кресло и взглянул в иллюминатор. Его глаза столкнулись с огромным сияющим шаром, поглощающим свет звезд: червоточина во времени и пространстве, позволившая преодолеть путь в 164 световых года за считаные минуты.

Впервые он видел ее так близко. Да, мастер-пилоты умели открывать кротовые норы, в теории, разумеется. Большое Магелланово Облако было неизученной областью, чего стоит одна только туманность Тарантул! Поэтому и законы открытия червоточин здесь могли не работать. Или работать неправильно.

Долгое время кураторы Кубка Планет глотали слюни, глядя на Большой Магеллан. Сколько пригодных планет могло быть там, сколько возможностей для экспансии! Но рисковать жизнью детей, и не просто детей, а лучших представителей системы Росс было как-то неправильно.

В этом году время пришло. Арктур, Вега, Итан и другие принимали участие в первом межгалактическом Кубке. Но престиж и слава претендентов остались на Росс. Здесь и сейчас, глядя в мерцающее нутро кротовой норы, Арктур впервые осознал, какой ужас внушает ему космос.

Они были игроками: напуганными, злыми, с задушенной тоской по дому, теперь запредельно далеком. А такие люди были готовы на все: лгать, шантажировать, убивать. Он был готов, и не только ради победы – ради выживания. Потому что умирать в одиночестве среди этих холодных безжалостных звезд было слишком страшно.

– Спасибо за быструю доставку, приятель, – с вызовом сказал Арктур мерцающему шару (или сквозной дыре?). – Надеюсь, скоро увидимся.

Впереди была гонка. За каждую посещенную планету (при условии, что игроку удастся взять образцы грунта, воды или других молекулярных структур) засчитывался один балл. Тигариан Финн, отец Арктура Финна, был самым молодым рекордсменом в истории Кубка. В тринадцать лет он взял одиннадцать планет в системе Проксима Центавра, за что получил кучу наград и должность в правительстве. Но Финн-младший собирался побить его рекорд.

– Проложить курс на ближайшую пла… – начал было он, но последствия шестимесячной гибернации взяли верх. Желудок Арка исторг содержимое, проглоченное на той самой злосчастной вечеринке в честь их отлета с космодрома.

– Вам нужно отдохнуть, капитан, – сказал Патрик, помогая ему подняться. – Пара часов в каюте для отдыха никому не навредит…

– Издеваешься, что ли, второй пилот? – сдвинул брови Арктур. – Да все сейчас на полной мощности летят к планетам! Проложить курс, я сказал!

По закону подлости именно в этот момент его желудок опорожнился повторно. Рискуя быть выкинутым за борт, Патрик убедил Арктура провести диагностику его организма.

– У вас пищевое отравление, – сказал робот, внимательно изучая результаты экспресс-анализов. – Нужна регидратация. Пить много жидкости и отдыхать.

Арктур не стал спорить. «Космос никому не дает второго шанса», – говорил тренер в учебке. Лучше выждать сейчас, чем еще полгода дожидаться команды спасателей с Росс.

– Ладно, – кивнул он. – Передаю управление в твои руки, пилот.

Сказав это, Арктур направился в каюту отдыха, которую (слава богу!) избавили от камер наблюдения по этическим соображениям.

Через двадцать минут голос Патрика нарушил беспокойную дрему Арка.

– Капитан Финн! – Голосовые связки Патрика не могли транслировать эмоции, и все же Арк уловил тревогу.

– В чем дело? – спросил он, поднимаясь на мостик.

Недолгий отдых помог освежить мозг, но самочувствие все равно было далеко до идеального.

– Возможно, вам стоит взглянуть, – доложил Патрик, указывал я на радар. – Корабль соперника, капитан. Возле кротовой норы.

Арктур нахмурился еще сильнее, чем это было возможно. Разве не он был последним из участников?

– Это Вега Леви-Хоук, капитан, – сказал Патрик. – Главный претендент на победу. После вас, разумеется.

Арк не смог сдержать кривой усмешки. Леви-Хоук все еще здесь? Когда все остальные менее одаренные претенденты уже берут одну планету за другой?

– Поверь мне, я прекрасно изучил ее досье. – Арктур скрестил руки на груди, ощущая собственное превосходство. – Окончила пилотную школу в двенадцать лет, первая во всем…

Он осекся. Что-то не сходилось. Арктур еще раз взглянул на радар: корабль Веги медленно дрейфовал в космосе. Почему она все еще здесь?

– Диагностировать ее корабль, – приказал Арктур.

– Уже, капитан. Поверхностная диагностика не показывает каких-либо серьезных повреждений. Она вышла из кротовой норы вместе со всеми, два часа назад.

Черт. Это были плохие новости. Но хуже всего было то, что Арктур прекрасно знал, как поступит дальше.

– Значит, что-то не то с гибернацией. Пристыкуемся и посмотрим, в чем дело!

Патрик на секунду заколебался.

– Вы уверены, капитан? – осторожно произнес робот. – Вы потеряете много времени. Тогда как Леви-Хоук, может быть, уже…

Но Арктур уже облачался в свой скафандр.

– Я крайне ценю твое мнение, Патрик. Но иногда мне кажется, что не стоило перепрошивать тебя настолько кардинально, – сказал он. – Я устраняю конкурентов, превращая их в должников, понятно?

– Ваш план сложен для моего понимания. – Арк почти видел, как мучительно нейросети Патрика обрабатывают полученную информацию. – Это человеческие штучки, да? Логика homo sapiens?

– Надеюсь, что не логика последнего идиота, – пробормотал Арктур, надевая шлем. Оранжевый крест на нем, этот поцелуй солнца, был неуместен среди холодных красок космоса. Оранжевый – цвет Арктура на этом Кубке, тогда как цвет Веги был голубым. Длинная полоса лазурно-голубого тянулась вдоль корпуса ее корабля. Пора было проверить, что на нем не так.

Стыковка прошла без неожиданностей. Шлюзы с мягким шипением распахнулись, и Арктур Финн ступил на капитанский мостик. Его сердце бешено колотилось, но огромным усилием воли он заставил себя дышать ровно.