– Ну что теперь? – строго спросила я, дойдя до ствола и настойчиво приложив к нему левую ладонь. – Чего ты опять боишься?

А потом поняла: земля и правда боялась. Вот только на этот раз не за себя, а за меня! И до дрожи не хотела, чтобы я вмешивалось в то, что происходило где-то на ее границах. Причем ради этого она была готова от меня даже отказаться! Разорвать единение! Выпроводить вон! Попросить… а если не получится, то даже приказать… не появляться здесь больше!

Ощутив этот необычный порыв, я изумленно кашлянула.

– Ну знаешь… давно меня так не опекали! – а потом подошла к дереву вплотную, погладила шершавый ствол и мягко сказала: – Это – плохое решение, дорогая. Недальновидное и очень-очень опасное.

– Почему? – вздохнула земля, все еще настойчиво отстраняясь.

– Потому что, пока я здесь, все, что представляет угрозу для тебя, угрожает и мне. И потому, что в данный момент моя жизнь точно так же зависит от сохранности Купола, как и твоя. А единственный человек, который способен его поддерживать, ушел незнамо куда и зачем. Встревоженный. Нервный. И очень-очень злой. Ты уверена, что он справится?

– Это – его долг!

– Для того, чтобы выжить, одного долга бывает недостаточно, – невесело улыбнулась я. – Думаешь, владыке не нужна помощь?

– Он бы сказал!

Я тяжело вздохнула.

– Боюсь, он не станет этого делать. И больше не рискнет просить ни тебя, ни тем более меня. Для этого он слишком горд. Поэтому, чтобы поберечь его самолюбие, давай ты для начала покажешь мне, что случилось? Без всякого единения? Как картинку, хорошо? А когда я пойму, в чем дело, мы вместе решим, как поступить.

Земля заколебалась, но затем дерево все-таки неохотно опустило свои ветки, позволив мне обхватить одну из них ладонями. Густая крона тревожно притихла. Беспокойно шевелящийся шиповник тоже застыл, будто боясь нарушить мгновение наступившей тишины. А я закрыла глаза и мысленно потянулась вперед. Туда, откуда веяло чем-то нехорошим и где неярко светилась смутно знакомая звездочка чьей-то встревоженной души…

Тишина. Пустота. Бесконечный холод Изнанки, стремительно вымораживающий любое проявление жизни. Ни ветра, ни голосов, ни запахов, ни единой живой души… все мертво вокруг… неподвижно… и эта мрачное безмолвие пугает сильнее, чем если бы вместо него вокруг кипела кровавая битва.

Где-то далеко внизу, почти невидимый в ночи, виднеется гигантский дворец. С такой высоты он больше похож на громадного каменного паука, далеко во все стороны раскинувшего широкую сеть тоннелей и переходов. Местами эти переходы прерываются небольшими двух- и трехэтажными гостевыми домиками, окутанными призрачными облаками какой-то сложной магической защиты. Тут и там виднеются каменные башни, возле которых буквально клубятся рои невообразимо сложных заклятий. Вокруг одной из башен этот рой становится особенно густым и плотным, словно пытающимся спрятать под собой какую-то тайну. А между башнями, домиками и собственно телом дворца, которое сверху совсем не выглядит красивым, на огромном пространстве вольготно раскинулась гигантская зеленная масса, сливающаяся в какое-то неопрятное пятно. Но при этом именно она, эта масса, пульсирует каким-то тревожным светом и время от времени выстреливает вверх целыми группами сигнальных огней, словно маяк, благодаря которому даже в Пустоте очень сложно затеряться.

Мне, как и всегда, очень холодно – Тень не любит присутствия живых. Однако на этот раз холод не так сильно сковывает движения. Моя кожа покрыта тонким слоем серебристого инея, но еще не потеряла чувствительность. Губы онемели, но пока еще сохранили способность двигаться. На ресницах тоже застыли крохотные ледяные капельки от невесть откуда взявшихся слез, но я все еще живу. Дышу. Все еще помню, кто я, откуда и зачем пришла. И, как ни странно, по-прежнему ощущаю, что я не одна. Так, как будто оставшийся далеко внизу сад каким-то образом подпитывает меня своими силами. Будто между нами все еще есть незримая связь. И будто мое благополучие сейчас значит для этой земли гораздо больше, нежели благополучие и здоровье ее повелителя.

Тихонько вздохнув, слегка поворачиваю голову и тут же его вижу – мрачного, бледного, как привидение, и сосредоточенно изучающего полупрозрачную стену, отделяющую нас от непроницаемо черного мрака, сгустившегося по ту сторону. Впрочем, нет: это не просто мрак – за границей Купола недовольно клубится настоящая Тень, которой явно не по нраву присутствие в ее владениях такой грубой аномалии.

Я прекрасно чувствую, как с той стороны на нас настойчиво надвигается леденящий холод Пустоты. Почти слышу ее рассерженный гул, от которого отчетливо вибрирует Купол. А затем и вижу, как из-под плотной пелены сгустившегося мрака тут и там выстреливают острые когти, проступают на миг и тут же исчезают клыкастые хари, как время от времени из Тени проступают смутные очертания уродливых силуэтов Тварей… и это вызывает во мне беспокойство.

А Тварей много… сейчас я вижу это очень хорошо: их настолько много, что кажется, будто снаружи они облепили Купол со всех сторон! Вот, снова показывается чья-то оскаленная морда, острые когти с огромной скоростью проводят по поверхности охранного заклятия, но, не добравшись до него совсем чуть-чуть, поспешно отдергиваются, словно ожегшись. Исчезают ненадолго в Тени, оставляя после себя едкий дымный след. Сама Тень так же недовольно откатывается назад, но тут же возвращается снова. Еще более сильная. Раздраженная. И ощетинившаяся уже не одной, а десятками когтистых лап, которые все настойчивее ищут хоть какую-то трещину… малейшую слабину в тускло поблескивающем Куполе. Сперва здесь, потом чуть дальше, и наконец уже по всей поверхности заклятия, заставляя его заметно прогибаться, тревожно колыхаться, натягиваться и тихо-тихо вибрировать, порождая единственный и очень неприятный звук, который ощущается скорее кожей, чем на слух.

Невольно передергиваю плечами и снова поворачиваюсь к повелителю.

Интересно, он видит, что происходит? Чувствует, как ярится Тень и призванные Ею Твари? И понимает ли, что для того, чтобы их удержать, даже Купола надолго не хватит?

Впрочем, мне не страшно – когда внутри просыпается осколок чужой души, страх мне неведом. Как и раздражение, ярость, гнев… даже боль ощущается совсем не так остро, как раньше. Да и зрение становится черно-белым, что, с одной стороны, даже хорошо, потому что не позволяет в подробностях рассмотреть чужие лица, а с другой, конечно, печально, поскольку я и повелителя теперь могу видеть лишь в виде бледно-серого пятна с красивой, беловато-золотистой аурой.

Гм.

А он и правда по уровню силы почти не отличается от Эннара. По крайней мере, в том, что касается «светлой» ее стороны. А вот темных пятен в этой ауре хватает с избытком. И это говорит о том, что к дабараэ владыка обращается почему-то гораздо чаще, чем к эйнараэ. Более того, эта часть его дара не просто развита гораздо лучше, но почему-то стала доминировать над второй половинкой. И, возможно, это тоже – одна из причин, почему Знак его так упорно отвергает.