— Ничего, барышня, сейчас недостатка в работе не будет. Мой отец говорит, что во время войны нет безработицы.

— И что же ты станешь делать, пойдешь на фабрику?

— Нет, собираюсь поступить на военную службу. По радио передали, что вчера уже семнадцать тысяч женщин вступили в ряды Местной обороны. По всей стране в городах у муниципалитетов огромные очереди. Я видела фотографии в газетах.

— Счастливая, — произнесла Маргарет с грустью. — А я вот тоже буду стоять в очереди, но только у трапа самолета, вылетающего в Соединенные Штаты.

— Вы выполняете волю барона.

— Ладно. Скажи лучше, что твой отец говорит насчет твоего вступления в армию?

— Ничего. Я ему и рассказывать не буду, вступлю, и дело с концом.

— А что, если он придет и заберет тебя?

— Он не имеет такого права. Мне восемнадцать, сама могу отвечать за себя. В этом возрасте любое решение за мной, родители тут ни при чем.

— Ты уверена? — Маргарет раскрыла глаза от удивления.

— Конечно. Все это знают.

— Я не знала, честное слово.

Дженкинс вынесла ее чемодан в холл. Рано утром в среду они уедут. При виде выстроенных в ряд чемоданов Маргарет осознала, что ей, возможно, суждено просидеть всю войну в штате Кентукки, если она по-прежнему будет только страдать. Нет, несмотря на просьбу матери не поднимать шум, придется все-таки пойти на прямой разговор с отцом.

От этой мысли у нее опять задрожали руки. Она вернулась в свою комнату, чтобы успокоиться и как следует подготовиться к трудной беседе. Самое главное — сохранять спокойствие. Слезами от него ничего не добиться, криком — тем более, он только поиздевается над ней. Она должна занять разумную позицию — не девочки, а взрослого человека, способного отвечать за свои слова и поступки. Спорить тоже особо не стоит. Он лишь разозлится донельзя, а она испугается и не сможет довести разговор до конца.

Итак, с чего начать? Наверное, с того, что решается ее судьба. Ну и что? Ерунда. Он просто ответит, что как отец несет за нее ответственность, поэтому ему и решать.

А может, подойти и тихо спросить:

— Папа, я могу поговорить с тобой насчет поездки в Америку?

— Нечего обсуждать. Все решено. — Скорее всего, он ответит именно так.

Нет, нужно подойти тонко, чтобы он не мог сразу отказать. Например, вот так:

— Можно тебя спросить о чем-то? — Он будет вынужден ответить «да».

Ладно. А потом? Как подойти к главному, не вызвав у него приступа бешенства? Что, если спросить:

— Ты был в армии в прошлую войну, не так ли?

Она знала, что отец пробыл какое-то время во Франции. Затем она спросит:

— А мама? Она тоже помогала? — Ответ на этот вопрос Маргарет тоже знала. Во время войны мать вызвалась быть медсестрой. Она работала в клинике в Лондоне, выхаживала раненых американских офицеров. И только потом она скажет: — Вот видишь, вы оба служили своей Отчизне. Уверена, ты поймешь, почему сейчас я хочу поступить так же. — Определенно, здесь уже никто ничего не возразит, даже отец.

Если только он даст принципиальное согласие, о деталях можно будет договориться. До вступления в армию, а это вопрос дней, она могла бы пожить у родственников. В конце концов, ей девятнадцать. Многие девушки в ее возрасте уже шесть лет работают полный рабочий день. По закону она может выйти замуж, водить машину, ее даже можно посадить за решетку. Почему же она недостаточно взрослая, чтобы остаться одной в Англии?

Все. Вот так и надо построить разговор. Теперь потребуется лишь смелость. Отец наверняка сейчас в своем кабинете — заперся с управляющим, дает последние инструкции. Маргарет вышла из комнаты. В коридоре ей вдруг стало страшно, ноги просто подкашивались. Что будет? Отец терпеть не мог, когда ему перечили. В ярости он ужасен, способен на многое. Она прекрасно помнила, как, когда ей было одиннадцать лет, он заставил ее весь день простоять в углу кабинета лишь за то, что, как ему показалось, она была недостаточно приветлива с кем-то из гостей. В семь лет, еще ребенком, она один раз написала в постель, и он забрал у нее игрушечного мишку. А однажды дошел до того, что выбросил за шкирку из окна ее любимого кота. Какое наказание последует сейчас, когда она сообщит ему, что хочет остаться в Англии и сражаться с нацистами?

Маргарет заставила себя спуститься вниз по ступенькам, но у дверей его кабинета ею снова овладел страх. Она живо представила, как он злится — лицо краснеет, глаза становятся круглыми, и он весь трясется… Маргарет попыталась успокоиться. Чего, собственно, бояться? Теперь ему ее не унизить, не победить, лишив любимой игрушки. И все же у него достаточно способов заставить ее пожалеть, что она восстала против него.

Она стояла у самой двери, так и не решаясь взяться за ручку. Рядом, в холле, суетилась их экономка в черном шелковом платье. Миссис Аллен была довольно строга со служанками, но всегда добра к детям и не раз спасала их от родительского гнева. Она привязалась к Оксенфордам и сейчас очень переживала, что они уезжают. С их отъездом и для нее самой кончалась привычная жизнь. Миссис Аллен улыбнулась Маргарет, хотя глаза ее были полны слез.

Именно тогда, в момент, когда Маргарет смотрела на экономку, в ее голове неожиданно родилась идея не просить, не умолять, а бежать из родительского дома. Конечно, как же она раньше не додумалась? Она одолжит у миссис Аллен денег, не мешкая выскочит из дому, чтобы успеть на лондонский поезд, отправляющийся без пяти пять, проведет ночь у кузины Кэтрин и буквально на следующее утро вступит в отряд Местной обороны. Когда отец узнает, будет уже слишком поздно, он не сможет догнать ее.

План настолько простой и дерзкий, что с трудом верилось в его успешное осуществление. Но времени особенно раздумывать нет, надо решаться — сейчас или никогда.

— Миссис Аллен, простите, не могли бы вы одолжить мне немного денег? Я должна сделать кое-какие покупки перед дорогой, а отца беспокоить не хочется, он и так занят.

Добрая экономка ни на секунду не засомневалась.

— Конечно, барышня, сколько вам нужно?

Маргарет понятия не имела, сколько стоит доехать до Лондона, ей никогда не приходилось самой покупать билеты. Почти наугад она ответила:

— Думаю, фунта хватит.

Внутри все ныло и болело, ее мучили дурные предчувствия.

Миссис Аллен вынула из кошелька две бумажные банкноты по десять шиллингов каждая. Если бы девушка попросила, она без колебаний дала бы больше, может быть, все, что у нее было.

Дрожащей рукой Маргарет взяла деньги. Полдела сделано, вот он, билет к свободе, подумала она и почему-то испугалась. Но одновременно с испугом в сердце зажегся огонек надежды.

Миссис Аллен, убежденная в том, что молодая барыня просто расстраивается из-за предстоящего отъезда в чужую страну, с чувством сжала ей руку.