– Вот почему я сказала вам, что приедет человек из Министерства здравоохранения, – пояснила мама. – Я не хотела, чтобы вы вели себя иначе, чем в присутствии обычного скучного государственного служащего. Я подумала, так будет проще избежать очередной бессмысленной ссоры с Джеймсом и заодно дать понять мистеру Снейвли, что вы не в курсе происходящего.

Амелия задумалась о том, что они с Чарли, вечно сующие носы туда, куда не следует, и были той самой проблемой, которую мистер Снейвли явился рассмотреть.

– Простите.

– Не переживай так, булочка, – подбодрил отец дочку. – К тому моменту, как мистер Снейвли увидел этих крыс, испортить ситуацию ещё больше стало просто невозможно.

– А действительно ли эти создания – крысы? – с некоторым сомнением спросила Амелия.

– Не уверен, – согласился папа. – Гениальная была идея – поймать одну. Твой друг подарил нам шанс выяснить, с чем мы имеем дело. – Услышав это, Чарли просиял от гордости. – А вот и Том.

Смотритель, тяжело дыша, торопливо преодолевал последний подъём.

– Не уверен, что я правильно всё рассчитал, – ещё на подходе крикнул старик. – Есть два способа высчитать время, когда кротовины выстроятся под порталом, но они дают разные результаты. Не могу точно сказать, когда Брин-Хаск…

– Том, – прервал его отец, – забудь об этом ненадолго. Есть кое-что ещё, с чем следует разобраться.

Вдвоём папа и Том сумели вытащить крысу из-под дуршлага и поместить её в стеклянный аквариум, тот самый, в котором ещё недавно копошилась любимая закуска мисс Ардман – гигантские сороконожки.

Все прочие крысы ретировались, бросив товарища в плену, и – что представлялось самым тревожным – забаррикадировались в своём логове при помощи выломанных деревянных половиц.

В библиотеке, куда отнесли аквариум, пленница отчаянно пыталась бежать. Однако вскоре, осознав тщетность своих усилий, уселась в углу своей стеклянной тюрьмы и злобно уставилась на наблюдавших за ней людей. Она перебирала пальчиками передних лап. Время от времени она замирала и поглядывала на своих мучителей, словно о чём-то размышляла, а потом её пальчики снова приходили в движение.

– Она что-то просчитывает, – отметил Том. – Смотрите, пытается что-то придумать.

Глаза крысы светились, точно электрические лампочки, и Амелии показалось, будто что-то серебристое блеснуло у её уха.

Она указала туда пальцем:

– Там, у неё на голове… Выглядит как…

– Это киберкрыса! – воскликнул Чарли. – Можно мне оставить её себе?

Мэри отвесила сыну подзатыльник:

– Тебе можно уйти отсюда!

– Я же просто пошутил.

– Зато я не шучу. На самом деле лучше бы вам обоим подышать свежим воздухом. Вот немного денег – идите и купите себе по гамбургеру или ещё чего-нибудь в сёрф-клубе. Оставьте нас ненадолго – нам предстоит многое обсудить.

Амелии хотелось остаться и послушать, особенно сейчас, когда есть вероятность, что её отца могут посадить в тюрьму, но Чарли уже выхватил купюры и скрылся за дверью.

– Не дайте моему крысу сбежать! – крикнул он. – Я собираюсь назвать его Хьюго.

Ступая по траве, Чарли практически подпрыгивал на каждом шагу, охваченный радостным возбуждением от поимки крысы. В сравнении с ним Амелия выглядела довольно мрачно. Пойманная крыса ничем не поможет им завтра, когда вернётся мистер Снейвли.

Девочка шла медленно, стараясь тщательно осмыслить происходящее, когда уголком глаза уловила мелькнувший сбоку тёмный силуэт. Она повернулась как раз чтобы успеть заметить, как пола длинного чёрного плаща исчезла внутри садового лабиринта.

Ни секунды не раздумывая, она помчалась туда, не сочтя необходимым ни позвать Чарли, ни ответить на его зов:

– Эй! Куда это ты?

Какое бы существо ни скрывалось в лабиринте, ей не хотелось сообщать ему о своём приближении. Друг всё равно догонит её: она уже слышала его шаги у себя за спиной.

Девочка вбежала в лабиринт и, преодолев длинный прямой отрезок пути, в замешательстве замерла у развилки. Чарли, всем своим видом выражая недовольство, остановился рядом с ней, и Амелия поднесла палец к губам, призывая его хранить молчание.

– Мужчина в чёрном плаще, – прошептала она. – Он здесь.

Очевидно, единственный шанс найти его – проверить оба направления сразу, а значит, разделиться, но сейчас Амелию это совершенно не беспокоило. После того как дела гостиницы пошли прахом, она твёрдо вознамерилась решить хотя бы одну проблему. Нельзя позволять какому-то инопланетному чужаку безнаказанно шастать по их территории и разнюхивать всякое втайне от родителей.

Амелия пошла налево, Чарли – направо.

После трёх или четырёх поворотов девочка совершенно утратила чувство направления. Время от времени их пути с Чарли пересекались либо же она забредала в тупик, оказываясь перед необходимостью возвращаться назад, из-за чего представлялось абсолютно невозможным точно сказать, какую часть лабиринта они уже преодолели и как скоро настигнут незнакомца.

В очередной раз свернув за угол, Амелия очутилась в самом сердце лабиринта – лишь однажды они с Чарли забирались сюда раньше. Старый мраморный фонтан высился в центре зеркального пруда (ныне пересохшего), а рядом с ним располагалась каменная скамейка для размышлений.

На этой скамейке и устроился человек в длинном чёрном плаще, из карманов которого, набитых под завязку, торчали эвкалиптовые листья.

Чарли подбежал к фонтану с противоположной от Амелии стороны лабиринта.

– Вы кто? – с ходу напустился он на чужака.

– Да ведь это же тот, чьё прибытие скрывал от нас Том, – ответила другу Амелия. – Я права?

Мужчина совершенно безразлично улыбнулся:

– Да ведь это же те, кто нарушает правила содержания постояльцев. Я прав?

– Правы, это мы, – кивнул Чарли. – Парочка нарушителей. А вы кто такой?

– О, я никто из ниоткуда. В самом деле, будет гораздо лучше, если вы просто забудете обо мне.

– Я так не думаю, – возразила Амелия. – Все наши постояльцы проходят регистрацию. Мы ни о ком не забываем.

– Но я не ваш постоялец.

– Но вы прибыли через портал!

– Так и есть.

– Тогда вы обязаны расписаться в учётной книге! – настаивала Амелия. – Таковы правила! Если вы откажетесь, моего отца ждут неприятности.

Мужчина снова улыбнулся:

– Они будут куда более серьёзными, если я соглашусь. Нет, нет, лучше уж мы все забудем, что когда-либо друг друга видели.