Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пусть в эту ночь промчится мимо.
Давай, укройся тёплым пледом
И сделайся неуязвимой,
Как разум старого аскета.
О, сколько радости приносит
Та мысль, что, смолкнув до рассвета,
Мир ничего с тебя не спросит!
Кому-то завтра жать на тормоз
И снова тратить время даром,
Другим — лететь в открытый космос,
Но все равны под одеялом:
Презренный трус, боец отважный…
Так пей свой чай — вот чашка, блюдце,
А после — спи, и пусть однажды
Тебе захочется проснуться.
***
Когда на языке дождя и грома
Вся мудрость мира говорит со мной,
Я и тогда скрываюсь за стеной:
Мне слишком страшно выходить из дома.
Как дать отпор ненужным диалогам
И снова — в путь нехоженой тропой?
Не трудно договариваться с Богом.
Гораздо тяжелей — с самим собой.
***
Сквозь холод невозможностей,
Сквозь пламя неизбежностей
Нам суждено пройти.
Мы избежим оплошностей,
Ошибок и погрешностей –
Без них легко в пути.
Ни тропами неверными,
Ни скалами отвесными
Мы не прельстимся впредь.
Мы сделались двухмерными,
Как тени, бестелесными,
Не разучившись петь.
Мы умерли. Заслуженно,
Красиво, ослепительно –
Какая благодать!
Здесь нет невест и суженых,
Нет ревности мучительной
И права обладать.
Ни жажды здесь, ни голода.
До этой безупречности
Попробуй, дослужись!
А всё же ищем повода
Из царства мудрой вечности
Вернуться снова в жизнь.
***
Постапокалипсис дворов бетонных…
Вставай, кто выжил, волоки себя
Вдоль серых девятиэтажек сонных,
Не веря, не надеясь, не любя.
Не строя план победы иль побега,
Ступай в подснежную густую грязь.
Ни Бога рядом нет, ни человека.
Ты изолирован, забудь про связь
С широким миром, не ищи подмоги.
Вот свалка — брось туда свои мечты.
Но — чьи-то крылья поперёк дороги –
Апофеоз внезапной высоты.
Не ангелы, конечно же, куда там.
Лишь чайки в куче мусора снуют.
Они кричат по-птичьи, может, матом.
Но хочется поверить, что поют
Апрельские торжественные оды,
И вспоминаешь ты, что есть моря
И паруса, и солнце, и свобода,
И кажется тебе, что всё не зря.
***
Я жду чего-то неземного
От грешной крохотной Земли,
Но в море мрака тонут снова
Пустых фантазий корабли.
Едва душа моя воспрянет
И позовёт в ночную высь,
Как кто-то властно на аркане
Её со злобой тянет вниз.
Но бредит высью дух мой снова.
В слезах, в тоске, во тьме, в пыли
Всё ждёт чего-то неземного
От грешной крохотной Земли.
О МУЗЫКЕ
Смело выкидывай в мусорку
Пропуск в наш пряничный май.
Только, пожалуйста, музыку
Не забывай, не бросай!
Я не о той, о коммерческой:
Свадьбы, банкеты не в счёт.
Я о другой — человеческой,
Мудрой, зовущей вперёд.
Ты же не хочешь стать фантиком,
Фоном к распитию вин.
Хоть иногда будь романтиком,
Слышащим песни глубин.
Кто-то ведь должен быть слышащим
В мире, где темень да глушь,
Должен подняться над крышами,
Пусть хоть на тысячу душ
Только один. Пусть посмешищем
Выставит злая молва.
Только, пожалуйста, в зрелище
Не превращай Волшебства!
ТАНЦОРЫ
Им не смириться с гравитацией,
С ограничением свободы.
У них своя интерпретация
Земной изменчивой природы.
О, танец, ты — изобретение
Существ нездешних, бестелесных!
Ты — всемогущее мгновение
Среди оков и рамок тесных.
Как со своею бесконечностью
Ты умещаешься в конечном?
С непобедимой жаждой вечности
Как не забыл о быстротечном?
И почему тебя послушали
Безумцы, воздвигая замки
На карстовых пустотах? Нужен ли
Твой дар живущим во времянке?
Держась на гранях и за гранями,
Рискуй подобно дуэлянту –
Вот их девиз, объятых пламенем
Неукротимого таланта.
Кругом протест, сопротивление –
В костях, суставах, мышцах, связках.
Здесь каждый шаг — преодоление,
Беспечный шаг в болоте вязком.
Но ясен голос интуиции:
«Танцуй безудержно и смело,
Как будто это — репетиция
Освобождения от тела».
***
Я могла бы устроиться в офис,
В этом кубике каменно-сизом
Стать бумажным, прилизанным профи,
Вечерами смотреть телевизор,
Поедая телячьи котлеты,
И откладывать с каждой зарплаты
На гламурные кольца-браслеты,
На крутые айфоны-айпады.
Я могла б растолстеть от фастфудов,
Зачерстветь от хандры и бессилья,
Не терпеть за спиной пересуды,
Не пытаться опасные мили
Одолеть, заразившись мечтами.
Быть компактной в желаньях, стремленьях,
Аккуратным, простым оригами
Я могла бы, своим поведеньем
Не сбивая привычный порядок,
Чтоб в системе дешёвеньких пазлов
Не возникло помех, неполадок,
Чтобы каждый процесс, как по маслу
Протекал в ней — легко, идеально.
Я могла бы уйти за кулисы,
Стать послушной, обычной, «нормальной».
Я, бесспорно, могла бы. А смысл?
***
О, это право не владеть ничем!
Зимой не тосковать о жарком солнце,
Не вымогать речей у тех, кто нем,
Не ждать, что уходящий обернётся,
Пришедший — прирастёт к твоей душе –
Шифоновая лёгкость и полётность,
Где ни замков, ни строгих сторожей.
Ты спросишь — безучастность, беззаботность?
Скорее, бесконечность. Стихнет боль,
И станет жизнь податливей, просторней.
Ты просто превратить себе позволь
Бутоны кулаков — в цветы ладоней.
Сказав «моё», вмиг станешь беден, гол.
Сказать «возьми» — что из ручья водицы
В пустыне отхлебнуть… Кто в дверь стучится?
То нищий Бог с дарами к нам пришёл.
***
Она кормила слабых голубей
В бессмысленном порыве состраданья,
Всех тех, кто вряд ли победит в борьбе,
Естественной борьбе за выживанье.
Она кормила робких и больных,
Пугливых, тощеньких, кто вечно с краю.
Она пыталась отогнать других –
Настырных альфачей, хозяев стаи.
Они выхватывали корм из рук –
Морщинистых, сухих, почти прозрачных –
Готовые на самый дерзкий трюк,
И не умеющие жить иначе.
И колыхалось море шумных крыл,
Мелькали острых клювов злые пики.
А те — изгои — не имели сил
Участвовать на равных в драке дикой.
Она кормила слабых голубей
На площади, средь пёстрой суматохи.
Она надеялась, что так же ей
Господь своей рукой отмерит крохи.
КАЛЯЗИНСКАЯ КОЛОКОЛЬНЯ
В позабытой глуши Верхневолжья
Робко к берегу льнёт городок.
Там стоит над водой, будто Божий
Молчаливый, печальный упрёк,
Колокольня Святого Николы –
Грустный призрак ушедших времен.
Заглушили суровые волны
Легкокрылый, живой перезвон,
Поглотили деревья, избёнки,
Бодрых улочек шум и возню,
И к самой колоколенке тонкой
Протянули свою пятерню
И грызут островок ненадёжный,
Как медовый большой леденец,
И трепещут былинки
