— Что ты делаешь в «Бабочке?» — спросила она как-то свою кузину Алексис.

— Все, что ты только можешь придумать, Труди. Они могут устроить все.

— Так что там насчет Линды Маркус? Что делала она, когда приходила сюда?

И Алексис ответила:

— Линде нравятся наряды. Она предпочитает, чтобы оба — она и мужчина — были в масках.

«Маски!» — думала Труди, когда нервно отдавала записку служащей. Что же она собиралась делать со своим любовником с серебристыми волосами? Удовлетворит ли он ее фантазии, поднимется ли она наверх и получит ли там в точности все, что написала на листке?

Труди не пришлось долго ждать. Она сидела, хрустя пальцами, минуты казались часами. Труди Штэйн, которая всегда была такой хладнокровной, такой спокойной, когда дело касалось секса, теперь молилась, чтобы другие женщины не отняли у нее этого мужчину с серебристыми волосами. Потом снова появилась служащая, пробормотала: «Сюда, пожалуйста», — и Труди поняла, что следует за женщиной к лифту.

Она работала над своей внешностью часами для сегодняшнего особого «случая». Годами развивая свой бизнес, пытаясь продвинуться в отрасли, где преобладают мужчины, и давая указания по четким типам строительства на участках, Труди пришлось подавлять свои природные женские черты и адаптироваться к жесткости и агрессивности. Если бы она этого не сделала, ни один из парней, работающих на нее, не воспринимал бы ее всерьез и работа бы не продвигалась. Она знала, что впоследствии станет хорошим управляющим. Пусть даже ей пришлось пожертвовать чем-то, но она доказала, что ничем не хуже любого мужчины.

На работе она старалась упростить свой стиль с помощью шорт и маек (только с грудью она ничего не могла поделать), но, откладывая свои проекты и готовясь выйти в город вечером, Труди возвращалась к своему любимому естественному женскому образу. Для первого посещения «Бабочки» она приобрела специальные атрибуты: цветастую узкую юбку, которая спускалась до лодыжек, блузку из ярко-синего шелка, серебряные серьги и колье. Труди понимала, что она женщина по натуре, и все жесткие рабочие привычки исчезли.

Служащая провела ее через тихий холл, закрытые двери и наконец привела в комнату в конце коридора, где сказала:

— Если вы желаете, то просто войдите, пожалуйста.

Труди вошла.

Дверь позади нее закрылась, оставив ее одну в маленькой интимной комнатке, со вкусом обставленной французскими софой и креслами, полками, заполненными книгами. На полу лежал толстый мягкий ковер, на столе красовался фарфоровый сервиз, хрустальные бокалы и свечи, бутылка шампанского в серебряном ведерке. Приглушенный свет мягко освещал хрустальную пепельницу и одиноко стоящую розу в вазе. Тихо звучала музыка.

Труди не могла представить, что может нервничать так сильно. Труди Штэйн, которую отец учил всегда держать ситуацию под контролем, быть лидером в команде. Даже когда она гуляла по субботним вечерам, встретив кого-то и поехав домой с незнакомцем, она стреляла первой. Без следа волнения или сомнения.

Сейчас она обнаружила, что спрашивает себя: «Что же я делаю здесь?»

Но разве отец не учил ее достигать звезд, желаний, которых жаждало ее сердце? Разве отец не научил ее всему в строительном деле, привозя ее с собой на рабочие участки, когда она была маленькой, внушая своему единственному ребенку чувство собственного достоинства, неповторимости и независимости? Разве ее родители не спорили между собой: София хотела, чтобы ее дочь следовала традиции, нашла себе мужа и стала хорошей женой и матерью, в то время как Сэм настаивал на том, что мир меняется, времена меняются и их дочь будет тем, кем сама захочет. Сэм Штэйн, справедливый, самый честный человек, который был достоин ходить по земле, по мнению Труди, как раз перед своей трагической и преждевременной смертью учил ее мечтать и воплощать мечты в реальность.

Ну и разве, находясь здесь, в «Бабочке», она не делала этого? Не искала, как сказала ее кузина, спасения? Возможно, Труди надеялась, что теперь, услышав шаги в холле, она найдет ответы в стенах этого дома, может быть, она даже найдет то, что искала, выяснит, что вынудило ее покинуть свою квартиру в субботний вечер и, казалось, заставило ее связаться с незнакомцем в решительно странных и необычных обстоятельствах. Труди пришла сюда не просто за сексом — это она могла получить где угодно. Она пришла сюда за решением.

С другой стороны комнаты была еще одна дверь. Сейчас она открылась, и вошел он. Труди не могла поверить — он выглядел даже лучше при слабом свете, в интимной обстановке. И одет безупречно: Труди заметила, что его пиджак из черной шерсти был от Пьера Кардена. К пиджаку были подобраны темно-серые слаксы, жемчужно-серая шелковая рубашка и бургундский галстук. А сам он, высокий и подтянутый, с сильными широкими плечами, в нем чувствовалась уверенность. «Он мог быть управляющим большой компании, — думала она, — или руководителем университета».

Он подошел к ней и сказал тихим приятным голосом:

— Я так рад, что вы смогли прийти сегодня. Ужин скоро подадут. Присядем?

Он взял ее за локоть и провел к любовному гнездышку из голубого вельвета.

— Не желаете выпить? — спросил он, стоя у бара.

— Белого вина, если можно, — сказал она, поражаясь, как скромно звучал ее голос.

Он вернулся с длинным бокалом для нее и стаканом с чем-то вроде скотча для себя. Сел в кресло, устраиваясь так, будто он хозяин дома, и поставил стакан, не притронувшись к нему.

Труди посмотрела на свое вино. Вдруг у нее появилось чувство застенчивости, когда она увидела, как он смотрит на нее серыми глазами. Она была поражена тем, что не знала, что сказать, какое сделать следующее движение. К тому же это совершенно отличалось от того, что случалось в пикапе субботним вечером. Она платила за него!

— Я читаю одну из интереснейших книг, — сказал он, потянувшись за томиком, который лежал на маленьком столике около кресла. Он развернул его, чтобы показать Труди. — Вы не читали ее?

Труди посмотрела на название. Да, она читала.

— Что вы о ней думаете? — спросил он.

— Неплохая. Хотя не такая хорошая, как его ранние работы.

— Разве?

— О, ну… — Труди сделала глоток вина, чтобы потянуть время. Чтобы собраться с мыслями.

Да что творилось с ней? За все годы жизни с отцом их самым любимым занятием было вступать в горячие обсуждения книг и теорий. Он учил ее искусству споров, и у нее это так хорошо получалось, что в последние годы перед его смертью она частенько выигрывала у него.

Труди вдруг поняла, что было не так. Она долго не практиковалась. Как-никак девять лет бассейного бизнеса и игра «Какой сигнал?» в барах уничтожили ее умение. А теперь ее компаньон с серебристыми волосами предлагал ей попробовать вновь.

Все было так, как она просила. Так, как она написала в записке внизу.

— Я считаю, что он пытается усложнить жизнь, — сказала она, говоря об авторе книги. — Его ранние работы основывались на конкретных и скрупулезных исследованиях. Но это кажется штампованным. Я имею в виду, что его последняя книга вышла десять лет назад. С тех пор он не писал. Когда я прочитала эту книгу, то не могла избавиться от мысли, что автор как-то утром проснулся и понял, что заблуждался. Это как если бы он собрал всех своих друзей вместе и сказал: «Эй! Мне нужна новая научно-популярная идея. У кого-нибудь есть предложения?»