Он запер дверь, прислонился к ней и огляделся. В этом году ему исполнится тридцать. До чего же он от всего этого устал! Устал постоянно находиться под контролем отца, устал делать деньги для человека, у которого их и без того слишком много.

Мать правильно поступила, сбежав от мужа, но он знал, как ее мучает совесть из-за того, что Трэвис ее защищает. Но, по его мнению, она почти всю жизнь только и делала, что защищала сына. Так что теперь он у нее в долгу.

Сейчас Трэвиса тревожила мысль о том, что мать готова выйти за кого угодно, лишь бы освободить сына. Он очень боялся, что страх настолько измучил мать, что та собирается начать бракоразводный процесс, лишь бы дать сыну возможность избавиться от отцовского гнета.

Но Трэвис точно знал: мать не подозревает, что ее в этом случае ждет. «Безжалостный» – слишком мягкое определение для Рэндалла Максвелла.

С другой стороны, Трэвису трудно описать словами, как сильно он хочет вернуть свою прежнюю жизнь. Хотя последние четыре года вымотали его, но прежде чем уйти, хотелось увериться, что мать не вляпается во что-то столь же скверное, как первый брак.

Трэвис вышел из комнаты, не забыв ее запереть. Только он знал комбинацию замка, и никто из многочисленных подружек здесь не бывал.

Оказавшись в спальне, стерильно чистой и безликой, он открыл шкаф. В одном отделении висела спортивная одежда, в другой – деловые костюмы. В самом конце находилось то, что Пенни назвала бы «нормальной одеждой»: джинсы, футболки, кожаная куртка. Несколько минут – и все оказалось в рюкзаке.

Трэвис разделся до плавок и оглядел себя в зеркале. Жира почти нет, и он каждый день упражнялся, чтобы мышцы не стали дряблыми. Но кожа испещрена шрамами от ожогов, ран, хирургических операций. Он ломал ребра столько раз, что не упомнишь, а под волосами остался глубокий шрам: туда попал осколок стали и едва его не убил.

Вскоре он оделся и был готов ехать на ужин с человеком, нуждавшимся в ободрении и заверениях, что бизнес, начатый с нуля, не рухнет. Ему скорее всего просто нужна жилетка, в которую можно поплакать.

Тяжко вздохнув, он вышел из квартиры.

Было восемь часов вечера, и Трэвис провел много часов за рулем по дороге в Эдилин. Машина, купленная для него Пенни, оказалась старым «БМВ»; двигатель работал неплохо, но выжать более шестидесяти миль представлялось затруднительным. Пенни наверняка придумала все это для того, чтобы он не гнал машину. Она же положила в бардачок пакет сотенных, и Трэвис невольно улыбнулся. Если воспользоваться кредиткой, отец сразу узнает, где он. Трэвис не сомневался, что отец следит за ним. Одно дело – тратить деньги в Париже, и другое – в маленьком Эдилине, штат Вирджиния.

– Только пока ма в безопасности, – пробормотал он, переключая скорость. По крайней мере Пенни не оскорбила его, купив машину с автоматической коробкой передач. Позволила ему развлечься.

При мысли об этом слове Трэвис подумал о прошлой ночи. Попытка утешить почти семидесятилетнего мужчину далась нелегко. Но Трэвис знал, что, кроме него, никто бы этого не сделал. Отец часто с презрением говаривал, что Трэвис не наделен сердцем акулы. Очевидно, он считал это огромным недостатком. Но Трэвис воспринимал эти слова как комплимент.

Ему удалось уйти в одиннадцать. Нужно было выспаться, поскольку он собирался выехать на рассвете.

Но наутро, когда он уходил, зазвонил мобильник. Семь утра, суббота… но отец уже на работе.

– Где ты? – властно бросил он.

– Уезжаю, – так же холодно ответил Трэвис.

– Форестер не сможет завершить сделку.

– Это ты его нанял.

– Он умеет выколотить деньги и лизать задницы клиентам. Они его любят.

– Значит, когда объявит, что их работа накрылась, вполне сможет поплакать вместе с ними. Прости, мне пора.

– Куда на этот раз? – пробормотал Рэндалл.

– Читай спортивную хронику.

– Если ты себя угробишь, я…

– И что будет, папочка? Не пойдешь на мои похороны?

– Поздороваюсь с твоей мамочкой.

Трэвис на секунду оцепенел. Почему отец заговорил о ней именно сейчас? Неужели что-то пронюхал? Но то, что о Люси Купер упомянули в ричмондской газете, не должно было его насторожить. Или должно?

Трэвис решил первым броситься в наступление:

– Что-то сегодня ты выкатил пушки главного калибра. Должно быть, очень чего-то захотел.

– Мне нужно, чтобы ты занялся этой сделкой. В контракте что-то не так. Но не могу сообразить, что именно.

Одно Трэвис знал точно: интуиция никогда отца не подводила. Если он считал, что в контракте есть подвох, значит, так оно и было. За четыре прошлых года Трэвису сто раз хотелось заверить, что все в порядке и никто не пытается надуть отца. Ему все время казалось, что если провалить сделку, отец прогонит его из ада и он освободится. Но Трэвис знал, что этому не бывать.

Рэндалл точно ощущал предел, до которого можно давить на сына.

– Отдай мне это утро, и можешь взять пару недель выходных.

Трэвис молчал, думая о том, что отец слишком хорошо его знает. Впрочем, Рэндалл Максвелл прекрасно разбирался в людях. Много лет назад он совершенно справедливо рассудил, что мисс Люси Джейн Трэвис будет слишком перед ним трепетать, чтобы иметь самостоятельное мнение.

– Возьми три недели, – продолжал Рэндалл. – Завершение сделки займет именно столько времени. Только сообрази, где тут подвох, и ты свободен.

Пожалуй, сейчас не стоит возбуждать гнев и подозрения отца. Ярость нахлынет позже, когда Трэвис поможет матери развестись.

– Пришли мне контракт.

– У твоей двери ждет курьер, – сообщил Рэндалл.

Трэвис не мог видеть, но хорошо представлял торжествующую улыбку отца. В жизни этого человека главным было одно: выиграть и взять верх.

Поэтому Трэвис смог вырваться только в два часа дня. Ему хотелось позвонить матери, сообщить о своем приезде, но одноразового телефона под рукой не было, а звонить с мобильника он не смел.

Он уехал в ту же секунду, как закончил работу над контрактом. И позвонил отцу из машины.

– Этот старик такой же прожженный мошенник, как ты. Страница 212, последний параграф гласит, что если не согласишься на его условия, значит, не выполнил своих обязательств и компания возвращается к нему.

– Условия? – взревел Рэндалл. – Какие еще условия! О чем он?

– Понятия не имею. Сам спроси старика Хардрейнджера.

– Ты должен…

– Ничего я не должен. Пусть Форестер выяснит, что нужно старику. Или напусти на него Пенни. Кого угодно, кроме меня. Увидимся через три недели.

– Или нет, – добавил он, нажав кнопку.

Правда, ему было трудно представить такое. Неужели он сумеет выбраться из-под отцовской пяты? Если у матери хватит мужества пройти через развод, Трэвис вырвется на свободу.