Нет, наш излом никак не отреагировал на слова Тайги. Тяжело реагировать на какие-либо слова, когда тебя почти расчленили автоматными очередями, а твой череп разбросан по всей комнате — даже если ты суперживучая тварь Зоны.

— То есть вы сразу знали, что будет драка? — уточнил я. — Когда он не согласился на предложение убираться по-хорошему?

— Угу.

— А зачем тогда водкой поделились?

Тайга неопределенно пожал плечами. Типа ну вот такой у нас, у сталкеров, цыганский обычай, что ж поделать.

— Они от водки дуреют, — пояснил Паленый. — Хотя и любят это дело. Реакция замедляется. Видал, как он медленно двигался? Ни разу даже тебя не ударил.

Ни фига себе медленно! Если это медленно, то с какой же скоростью они перемещаются, когда трезвые?!

— Надо бы его выбросить наружу, — забеспокоился наконец Калбасье. — Смердит же!..

Тайга, стоявший посреди помещения и державший на мушке неподвижного монстра, сплюнул в остатки костра, тлевшие теперь прямо на полу. Зашипело. Опустил наконец оружие: похоже, убедился, что излом мертв.

— Не трогай его, только испачкаешься зря, — озабоченно проговорил Иван. — Надо в темпе искать новое место для ночлега.

— Это что — по темноте?… — растерялся Калбасиди.

— И не ближе, чем в километре отсюда, — безжалостно уточнил ветеран. — Военсталы на Агропроме уже наверняка услышали пальбу и вызвали воздушную поддержку. Пока вертолет доберется сюда от Чернобыля-5, у нас есть около четверти часа. Ну, живо, схватили вещи, не сидим!..

Накинув рюкзаки и пристегнув контейнеры с хабаром, мы по осыпающимся грудам битого кирпича выбрались из приютившего нас дома в пугающую темень. Ночь была наполнена странными нечеловеческими звуками, вдалеке что-то заунывно скрипело, потрескивало и вздыхало. Спать Зона явно не собиралась.

Шедший первым Тайга включил карманный фонарик, задумчиво покрутил им по сторонам. Ему явно не хотелось менять стоянку и перемещаться по ночной Зоне, но выбора, похоже, действительно не было.

В свете фонарика блеснул внимательный глаз, и какая-то тварь, рыскавшая вокруг дома в надежде поживиться остатками трапезы излома, молниеносно растворилась в окружающей темноте — только зашуршали кусты возле забора.

— В какую сторону двинем?… — начал было Паленый, но Тайга снова, как четверть часа назад, резко вскинул руку: тишина!

К гулкому безмолвию глухой ночи и клокочущим в его глубине звериным шорохам примешивалось какое-то тихое монотонное теньканье, которое понемногу становилось все громче и назойливее. Этот звук нам всем был слишком хорошо знаком — всем четверым. Только Тайга и Паленый изучили его уже в Зоне, а нам с Калбасеррой он выматывал нервы еще на Балканах, в зоне боевых действий.

Не сговариваясь, сибиряк с моим приятелем разом рванули в непроглядную темноту справа от руин. Вот я бестолочь, надо было рвать с ними. Но во-первых, сработали армейские инстинкты: если спецназовцы разбегаются при отступлении, то непременно надо, чтобы они разделились равномерно, потому что, если из четверых один побежит в одну сторону, а трое — в другую, преследователь стопроцентно погонится за большей группой. И во-вторых, беготня по ночной Зоне по-прежнему внушала мне серьезные опасения. Не был я уверен, что в кромешной тьме сумеет различить все ловушки даже такой матерый зубр, как Тайга. И я инстинктивно метнулся вслед за Паленым в ту сторону, откуда мы пришли — там-то аномалий не было точно. Сталкерское суеверие гласит, что в Зоне ни в коем случае нельзя возвращаться той же дорогой, какой пришел, но ведь это же просто суеверие, правда?

Внезапно над руинами вспыхнуло ослепительное солнце — из-за куч мусора и полуразваленных стен взмыл вертолет с прожектором. Самой винтокрылой машины в темноте видно не было, я ухватил взглядом только огромный светящийся диск, стремительно взошедший над нашими головами, и над этим пылающим диском негромко тенькало какое-то суетливое, едва различимое глазом мельтешение — это почти бесшумно мелькали в темноте вертолетные винты.

Мать же твою всю в саже! Патруль определенно побил предыдущий рекорд. Они что, в засаде сидели за этой деревушкой? Не прошло и пары минут после того, как мы подняли шум, а нас уже накрыли. Похоже, сегодня нам категорически не повезло остановиться на ночлег в паре километров от лагеря военных сталкеров. Вот же мы клоуны, почище того страуса.

В отличие от Тайги и Калбасадзе, мы с Паленым не успели обогнуть руину с другой стороны, поэтому рыбкой нырнули в залежи битого кирпича и дальше поползли на пузе в разные стороны. Вдали, в мутном свете выглянувшей из-за причудливых туч луны, на глинистых кочках двигались зловещие четвероногие тени: крупные мутанты, разбежавшиеся после устроенной нами канонады, снова вышли на ночную охоту и теперь лениво рвали найденную падаль. Калбасыч с Тайгой уже благополучно растворились в густой темноте, а вот мы с Паленым окажемся как на ладони, едва пилот пошевелит прожектором. Механический хищник, который заинтересовался нами, был опаснее всех мутантов Зоны вместе взятых, так что остальных тварей можно было пока в расчет не принимать. Тем более что враг у нас с ними на данный момент оказался общий.

Я всем телом вжался в битый кирпич. Паленый тоже талантливо изобразил умирающего лебедя. Казалось, ослепительный свет через зажмуренные глаза проникает прямо в голову, беспощадно выжигая мозги. Однако, безразлично скользнув по нам, луч прожектора неожиданно сместился в ту сторону, где пировали твари Зоны. Возможно, наши фигуры потерялись в глубоких черных тенях под стеной, а может, пилот и правда принял нас за покойников. Как бы то ни было, падальщики заинтересовали его больше, и я услышал над головой еще одну серию хорошо знакомых зловещих звуков — с такими характерными щелчками и жужжанием сервомоторов автоматические барабанные пушки «Скай фокса» доворачиваются на нужный угол непосредственно перед стрельбой.

Мне оставалось только пошире раскрыть рот, чтобы оглушительная пулеметная пальба не контузила барабанные перепонки. Хотя на черта покойнику эти самые перепонки, спрашивается? Однако привычка у бывшего спецназовца — вторая натура.

Прошло несколько мгновений бесконечного ожидания, а затем беспощадная артиллерия вертолета начала активно работать по мутантам. Поднялась страшная суета, вой, рев, в темноте беспорядочно заметались уродливые тени. Картина, кусками мелькающая в огненных вспышках и свете прожектора, очень напоминала первые кадры того старого фильма про киборга-убийцу, который я как-то раз от нечего делать смотрел у Наташки — пост-холокостный пейзаж, летающая боевая машина, очертания которой во тьме невозможно определить даже приблизительно, массированный свинцовый ливень и в панике разбегающиеся от него биологические объекты. И хрустящие под ногами механических монстров голые человеческие черепа. Нет, конечно, про черепа — это я уже для красивости добавил, это только в кино было. В Зоне слишком много желающих мигом растащить по норам бесхозные кости, чтобы на Агропроме вот так запросто могли валяться чьи-нибудь останки.