Княжна скромничала, но довольную улыбку скрывать не стала, одаряя меня ей. Для меня её смущение выглядело странно, пока не дошла причина. Мы первый раз появились вместе публично, а я не догадался спросить как она к такому отнесется, просто привел в самое лучшее место.

Но, раз она не возражала, то поздняк метаться, как говорится. Вспомнив все известные мне манеры, я ухаживал за девушкой и вел себя настолько прилично, что самому жутко стало. Но мою жертву Яна оценила, поблагодарив за чудесное утро, когда мы уходили, удовлетворив разыгравшийся аппетит изысканными блюдами. Ну хоть было вкусно и сытно, чему поспособствовал обслуживающий персонал, правильно определив мою комплекцию как ненасытную.

Выглядел котярой, наевшимся сметаны, и Герман, которого я встретил в обители, после того, как мы разъехались на такси по своим дневным делам.

Граф театрально замотал голову бинтом и сообщал всем, что вышел победителем из суровой драки. Я молчал, что в этой драке парень был сражен журнальным столиком, не желая портить момент славы и наслаждения жизнью. Только хмыкал, когда противников при очередном пересказе становилось всё больше и больше.

Нас дружно пытались завалить на демонологии, но я лично уже повидал несколько редких видов и заучил почти все остальные. Так что я нагло подсказывал, изображая тех, о ком спрашивал преподаватель. Делал я это с переменным успехом, потому как все начинали ржать, срывая занятие.

Занятие по алхимии чуть не закончилось эвакуацией обители, потому что Карл перепутал ингредиенты, Ростовский это заметил, но решил посмотреть, что будет. Было очень шумно и дымно, но досталось больше всего Семёну, у которого волосы окрасились в приятный мятный цвет, на радость всей нашей команды. Не уменьшило наше веселье даже то, что нам всем назначили отработку, то есть мытье колб.

Несмотря на то, что весна давно прошла, в воздухе настолько отчетливо попахивало всеобщей любовью и счастьем, что Глеб решил исправить это недоразумение. И гонял нас по полигону так, что даже у Германа с лица испарилась блаженная улыбка и он вернулся к страданию, теперь чисто физическому.

— Может хватит, а? — с надеждой спрашивал зеленоволосый защитник, когда мы пробегали мимо наставника в пятидесятый раз.

— Говорить ещё силы есть? Плохо, — отказывал Глеб, делая знак идти на следующий круг. — Мне вас ушатать надо так, чтобы даже мыслей не осталось накосячить, не то что возможности.

Так он нас готовил к императорскому награждению, новость о котором отложила мой поход за тайными знаниями. Монах решил проверить все способы, при которых мы избежим очередного громкого появления на публике.

Вымотать до полного бессилия был один из них, и я очень наделся, хоть это и было плохо, что он не сработает. Иначе придется нам тренироваться в режиме берсерков до скончания лет.

Он нас и предупреждать заранее не стал, чтобы не смогли подготовиться. И я внутренне ругался, пусть и соглашался с выбранной тактикой.

Даже настоятель лично явился убедиться в нашей измотанности, когда мы валялись на траве после команды остановиться. Эдуарда скорее обрадовало то, что подняться для подобающего приветствия мы не могли.

— Вот она, гордость обители, — странная смесь обиды с гордостью прозвучала в похвале пухляша. — Сорвете прием у императора, сгною! — напутствовал он нас, зловеще улыбаясь.

— Так точно! — ответили мы хором, вынудив его вздрогнуть.

— Что точно? Вы у меня это, смотрите, — настоятель погрозил нам кулаком и вразвалочку засеменил подальше, пока мы не пообещали чего конкретного.

— Знаете, лучше вам молчать, — задумчиво подытожил Глеб. — Дуйте за формой, в душ и на ужин. Встретимся на парковке через час.

Через час случился скандал, потому что никто из нас не явился. Герман замечтался на ужине и пролил кисель на свой парадный мундир, Ростовский принялся ему помогать с чисткой и сделал только хуже. Когда за дело взялся Карл, то не рассчитал силу и порвал драгоценную одежду.

Нам пришлось возвращаться к Володе, но у него запасного комплекта не оказалось. Завхоз, после долгих просьб вперемешку с угрозами, отправил нас к адепту, у которого одежда нужного размера имелась. Им был носатый с фламбергом…

Кириловский держался до последнего, не в силах придумать, что же ему потребовать взамен. Его так обрадовал факт, что нам нужна его помощь, что парень чуть в обморок от радости не грохнулся. Но соображать стал ещё хуже.

Он мялся и в итоге начал проситься в нашу команду, за что таки получил в морду. Для разнообразия не от меня, а от Семёна, очень раздраженного тем, что придется предстать перед императором в виде русала.

Так мы получили новую форму, но запачкали другую. И понеслись стадом кабанов к завхозу, который минут десять хохотал. Но комплект выдал. Потом на нас орал Глеб, так что во дворец мы мчались, нарушая все правила дорожного движения и соблюдения тишины.

Буханка подскакивала на рытвинах, пролетая по несколько метров в воздухе, монах без остановки гудел, распугивая всех на пути. Мы несколько раз свалились в кучу, не удержавшись при торможении, но до места добрались почти без потерь.

Лицо Семёна приобрело оттенок, идеально подходящий к его новой прическе, и мы опасливо разбежались от парня, буквально вывалившись при остановке у дворца.

— Держись, боец, — наставник по-отечески крепко хлопнул Строганова по спине и тот конечно же не послушался.

Глеб ловко увернулся и пока беднягу выворачивало под невозмутимым взглядом стражи, он прошелся мимо нашего бледного строя, поправляя одежду и выдавая подзатыльники.

— И что бы вы без меня делали, — риторически взывал он, виновато поглядывая на Семёна, исправляющего идеальный газон.

Несмотря на конфуз, своего он добился, прибыли мы без опоздания. Поэтому бегать по километровым коридорам нам не пришлось. Прием происходил в том же зале, где я уже был.

К нам подлетели официанты с шампанским и мы с Семёном одновременно замотали головой. Он по понятной причине, а мне больше не хотелось ходить в ту часть дворца, где обитали особые гостьи.

Я, к радости наставника, не отходил от того ни на шаг, два раза даже врезавшись в монаха. За мной хвостом ходили и остальные, так мы и прохаживались паровозиком по залу, здороваясь с приглашенным высшим светом.

Светлейший князь Воронецкий выглядел обычно холодно и высокомерно, но легкая тревога в его ледяных глазах вновь напомнила о его сыне. Моя память точно играла злую шутку с этим идиотом, оставляя его в катакомбах на вечное перевоспитание.

Поэтому я всё же отошел и написал Артуру, что пора птенцу покинуть гнездо. Король моего юмора не понял и завелся, решив что я про демонов и арену. Как работала его логика, я не понял, так что конкретизировал, отправив указание вернуть княжича домой. Не удержался и добавил про ленточку.

Брожение аристократии в замкнутом пространстве в этот раз было недолгим. Прозвучали фанфары, свет загорелся ярче и высокие двустворчатые двери распахнулись, впуская церемониймейстера. Мужчина со всей дури треснул своей тростью о мраморный пол и с минуту объявлял императора, цесаревича и принцессу, перечисляя титулы, владения и заслуги.