Дильмун страна воссиянная…

А там, в Дильмуне, ворон не каркает.

Птица смерти не накликает смерти.

Там лев не бьет.

Волк ягненка не рвет.

Там собака сторожевая, как козлят стерегут, не знает.

Там свинья зерна не пожирает.

Вдова на крыше солод не рассыпает.

Птица небесная солод тот не склевывает…[13]

Шумерский эпос красочно описывает страну, которой неизвестны печаль и смерть, жестокость и отчаяние, где ягненок не боится волка и не издает свой скорбный крик птица смерти. В этом райском месте:

…Голубь головою не вертит.

Там хворь глазная — «я хворь глазная» — не говорит.

Там хворь головная — «я хворь головная» — не говорит.

Там старица не говорит — «я старица».

Там старец не говорит — «я старец».

Там девушка не умывается, водой из окна не плещется[14].

В стране Дильмун нет ни старости, ни болезней, ни смерти. Певцы не оплакивают покойных, не ходят с рыданиями жрецы, никто не сетует на судьбу богам.

Однако на райском острове жизнь не сразу стала безоблачной и беззаботной. На Дильмуне не хватало жизненно необходимой пресной воды. Когда богиня мать-земля Нинхурсаг обратила на это внимание своего мужа Энки, он приказал богу солнца Уту доставить на Дильмун воду с земли. Уту выполнил приказ Энки, и тогда из недр земли забил драгоценный родник. Счастливую жизнь богов больше ничего не омрачало. На острове зеленели луга и расцветали деревья, на полях в изобилии росли колосья с зерном. Мать-земля, богиня Нинхурсаг, не изведав родовых мук, породила восемь красавиц-дочерей. Они превратились в прекрасные цветущие растения с благоухающими плодами. Увидев эти плоды, великий бог мудрости Энки пожелал отведать их сладость. Он позвал своего вестника Исимуда и велел ему принести чудесные растения, порождение великой матери-земли. Исимуд выполнил приказ своего господина: он вырвал нежные растения вместе с корнями и доставил их Энки. Бог сперва сам насытился чудесными плодами, а потом предложил попробовать их другим богам.

Советчику своему Исимуду так он молвит:

«Травы, судьбу им я не решу ли?

Что это, что это?»

Советчик его Исимуд так ему отвечает:

«Господин мой, это “трава лесная”», — так он молвит.

Он ее ему срезает, тот ее съедает.

«Господин мой, это “трава медовая”», — так он молвит.

Он ее ему срезает, тот ее съедает.

«Господин мой, это “трава садовая”», — так он молвит.

Он ее ему срезает, тот ее съедает.

«Господин мой, это “трава семенная”», — так он молвит.

Он ее ему срезает, тот ее съедает.

«Господин мой, это “трава колючая”», — так он молвит.

Он ее ему срезает, тот ее съедает.

«Господин мой, это “трава густая”», — так он молвит.

Он ее ему срезает, тот ее съедает.

«Господин мой, это “трава высокая”», — так он молвит.

Он ее ему срезает, тот ее съедает…[15]

Увидела богиня-мать Нинхурсаг, как поедают боги плоть ее любимых дочерей, восьми полезных растений, и прокляла Энки. Она призвала на его голову беды и муки и, произнеся самые страшные заклинания, от которых нет спасения, удалилась от взоров богов и людей.

От проклятия Нинхурсаг здоровье Энки стало ухудшаться с каждым днем, восемь его главных органов (по числу съеденных растений) были поражены тяжелейшими недугами. Боги ничем не могли помочь Энки, только Нинхурсаг, наславшая на Энки восемь болезней, могла исцелить его. Но богиня бесследно исчезла. Лишь хитрая лисица вызвалась за щедрое вознаграждение вернуть ее. Когда супруга Энки предстала перед богами и увидела страдания своего мужа, она сжалилась над ним и призвала из недр земли восемь богов врачевания.

Нинхурсаг Энки на матку свою посадила.

«Брат мой, что у тебя болит?»

«Макушка моя болит».

«Абау — отец растений будет рожден для тебя».

«Брат мой, что у тебя болит?»

«Корни волос моих болят».

«Нинсикила — владыка волос будет рожден для тебя».

«Брат мой, что у тебя болит?»

«Нос у меня болит».

«Нинкируту — госпожа, что рождает нос, будет рождена для тебя».

«Брат мой, что у тебя болит?»

«Рот у меня болит».

«Нинкаси — госпожа, что рот наполняет, будет рождена для тебя».

«Брат мой, что у тебя болит?»

«Горло мое болит».

«Нази — та, кто держит горло в порядке, будет рождена для тебя».

«Брат мой, что у тебя болит?»

«Рука у меня болит».

«Азимуа — та, кто добрую руку растит, будет тебе рождена».

«Брат мой, что у тебя болит?»

«Ребро мое болит».

«Нинти — владычица жизни-ребра будет тебе рождена».

«Брат мой, что у тебя болит?»

«Бока мои болят».

«Эншаг — владыка доброго бока будет тебе рожден»[16].

Восемь частей тела Энки страдали, и каждый из восьми богов, исцеляющих болезни, прикоснулся к одному из страждущих членов. Тогда поднялся Энки, живой и здоровый, и все живое возрадовалось его чудесному исцелению.

В данном шумерском эпосе интересно то, что Энки совершает преступление, когда съедает растения, ведомый жаждой познания. История проклятия в райском месте напоминает библейский грех первых людей. С. Н. Крамер проводит еще одну любопытную параллель — с популярным библейским сюжетом сотворения Евы из ребра Адама. В шумерском мифе говорится, что Нинхурсаг, желая избавить Энки от боли в ребре, приказала родиться богине Нинти. Имя этой богини по-шумерски означает буквально «госпожа ребра». Однако шумерское «ти» означает также «жизнь», и имя этой богини может быть переведено как «госпожа, [дающая] жизнь». Возможно, отсюда и родилось библейское предание о создании женщины из ребра мужчины.

Не менее интересна отраженная в шумерских мифах судьба героя Зиусудры, построившего ковчег и спасшегося с семьей на нем от Потопа, уничтожившего все живое. Зиусудра стал единственным смертным, допущенным богами в райское место. Вероятно, боги удостоили героя бессмертия, дабы не нарушать своей клятвы уничтожить всех смертных.

Царь Зиусудра

Пред Аном, Энлилем смиренно простерся.

Энлиль с Зиусудрою ласково заговорили.

Когда жизнь, словно богу, ему присудили,

Жизнь долгую, словно богу,