Так зачем же я это сделала?

Чтобы она перестала называть его фальшивкой? Чтобы она перестала называть меня вруньей?

Адель попросила ещё раз.

Я глубоко вздохнула. Затем оттолкнула её в сторону и наклонилась над столом.

Осторожно… Я осторожно опустила руки в аквариум. Я чувствовала, как сильно забилось сердце. Руки дрожали.

Я аккуратно обхватила яйцо обеими руками. Оно было тёплое. Не спеша я достала его из аквариума.

Глаза Адель стали ещё больше, когда я поднесла к ней яйцо.

— Там внутри что-нибудь шевелится? Ты чувствуешь?

— Нет, — сказала я. — Ничего. Ещё наверняка слишком рано.

Я держала яйцо во влажных ладонях.

— Довольна, Адель? — сказала я. — Хорошо рассмотрела?

— Дай подержать секундочку, — сказала она.

Она потянулась к яйцу — и оно выскользнуло из моих рук.

Я вскрикнула, когда яйцо с громким треском ударилось о твёрдый пол.

В ужасе я смотрела, как раскалывается скорлупа и на пол вытекает жёлтая жидкость.

Адель прижала ладони к лицу и завизжала во всю мочь:

— Прости! Прости меня!

Но что это — на её лице промелькнула довольная улыбка?

Я не могла пошевелиться. Я не могла дышать. Я смотрела вниз на жёлтую лужицу, пока она растекалась по полу.

Как это могло произойти? Как я могла всё испортить?

Мне хотелось кричать. Мне хотелось провалиться на месте. Хотела бы я вернуться назад во времени… всего на минуту.

— Ох… ох… ох… — тихие стоны вырывались из моего рта.

— Мне так жаль! — кричала Адель. — Прости меня!

Потом я обернулась — и увидела в проходе папу. Он смотрел на разбитое яйцо.

— Папа… — выдавила я. Я пыталась сказать больше, но слова не выходили.

— Мне так жаль! — крикнула Адель. Она схватила меня за руку и сильно сжала.

Папа сделал пару шагов в комнату — и расхохотался.

— Папа… что смешного? Ты в порядке? — спросила я. — Папа?

Он смеялся, пока его лицо не покраснело. Тряся головой, он смеялся, пока по его щекам не побежали слёзы.

Мы с Адель смотрели на него с открытыми ртами.

Он сошёл с ума? Именно так я и подумала. Он сошёл с ума при виде уничтоженного яйца?

Наконец он перестал смеяться.

— Простите, — пробормотал он, обеими руками стирая с лица слёзы. — Простите девочки. Это была злая шутка.

— Шутка? — сказала я дрожащим шёпотом. — Шутка?

Он кивнул.

— Этим утром я подменил яйцо. Это яйцо из холодильника. Он снова засмеялся.

Я бросилась к нему и обхватила руками его шею.

— Я… Я готова тебя задушить! — закричала я.

— Видели бы вы свои лица, — сказал папа.

— У меня два приступа случилось! — закричала я. — Я совсем дышать не могла. Серьёзно. — Я потрясла его за шею. — Ты со своими дурацкими шутками!

— После ужина я собирался подшутить над вами с Фредди, — сказал он. — Но вы вдвоём меня опередили.

Адель присела на край стола. Она была бледная и держалась за живот. — Я думаю, меня стошнит, — пробормотала она.

— Я принесу тебе стакан воды, — сказал папа.

Она покачала головой.

— Просто позвольте отдышаться. Я сильно испугалась, мистер Липтон.

Я закатила глаза.

— Вот так мы постоянно здесь и живём, — сказала я Адель.

— Прекрати жаловаться. Тебе ведь нравится, — сказал папа.

Я потрясла головой.

— Это кто сказал? — я взглянула под ноги на лужу яйца. — Это была твоя самая злая шутка, папа.

Он усмехнулся. Я поняла, что он принял это как комплимент.

— Хочешь увидеть настоящее яйцо ящерицы? — спросил он Адель. — Я положил его вот сюда, в инкубатор.

Он подошёл к полке за нами. Я увидела, что у него было новое оборудование. Оно было металлическое, прямоугольное и чуть больше тостера.

Папа потёр рукой его верхушку.

— Этот новый инкубатор защищает яйцо от воздуха, — сказал он. — И создаёт там нужную температуру.

Мы с Адель замешкались.

— Это очередная шутка? — спросила Адель. Она крепко сжала руки на груди.

— Да. На нас что-то вылетит, когда ты её откроешь? — спросила я.

Папа покачал головой.

— Нет. Теперь я серьёзен. Больше никаких шуток. Ящер слишком ценный. И очень важен для будущего нашей семьи.

Я подошла ближе. Адель не пошевелилась.

Папа поднял крышку инкубатора. Потом аккуратно вытянул оттуда яйцо.

— Это яйцо очень редкой тасманийской очковой ящерицы, — сказал он Адель. — Наверное, Кейт всё тебе о ней рассказала.

Адель сделала несколько неуверенных шагов в сторону яйца. Она сильно прищурилась.

— Оно всё в пятнышках, — сказала она.

— Видишь? Оно не похоже на обычное яйцо, — сказала я. — И форма немного другая.

— Он скоро вылупится, — сказал папа. Он погладил яйцо одним пальцем. — Этот дружочек станет звездой нашей фермы ящериц.

Он повернулся и начал опускать яйцо обратно в инкубатор.

— Спасибо, что показали, мистер Липтон, — сказала Адель.

Я заметила, как у папы дёрнулся нос. Яйцо зашаталось в его руках. Внезапно папа закрыл глаза.

Он запрокинул голову — и громко чихнул.

И ещё раз. И ещё раз.

Я испугалась. Очередной приступ чихания!

Оглушающим рёвом из его рта и носа вырвался чих.

Я наблюдала, застыв в ужасе, как из его рук выпало яйцо.

— О не-е-е-е-е-е-ет, — вырвался стон из моего рта.

Яйцо перелетело через комнату и сильно ударилось о стол. Оно упало на пол. На скорлупе появились неровные линии. И она раскрылась с жёстким звуком разбивающегося стекла.

Держа пустые руки вытянутыми, папа снова чихнул. Снова.

Мы с Адель уставились на разбитое яйцо… в ожидании. Мы ждали, что же оттуда вылезет.

Папа достал из кармана штанов салфетку и вытер нос.

В комнате воцарилось молчание. Я чувствовала, как у меня пульсируют виски.

У наших ног лежало разбитое яйцо, а в нём дыра с неровными краями. Из него выливался зелёный желток, цветом с гороховый суп, формируя на полу густую лужицу.