Я быстро натянула шапку ему на голову, чтобы не успеть передумать. Он был всего на полголовы выше меня, так что мне не пришлось вставать на цыпочки, как в случае с Беном.

Он натянул шапку до ушей и еще глубже закутался в плед: теперь бледная луна освещала только его лицо.

Мы еще немного постояли в полной тишине, и постепенно его перестало трясти. Глядя на меня, он усмехнулся, и я вдруг поняла, что он привык с легкостью очаровывать окружающих.

– Ты уже спасла мне жизнь, но могу ли я осмелиться на еще одну просьбу? Может, ты подвезешь меня до моей машины или хотя бы до каких-нибудь признаков цивилизации? Я полагаю, у тебя есть какой-то транспорт.

Я подняла свой фонарь между нами, и он снова улыбнулся, показав ровные белые зубы.

– Я не могу оставить тебя здесь, потому что ты замерзнешь до смерти. Похоже, у меня нет выбора, – сказала я, поджав губы.

Он выдержал мой недовольный взгляд, не отводя глаз.

– Вот видишь… ты уже начинаешь ко мне привыкать. А что насчет этого? – он снова пнул свой каяк.

– Я довезу тебя до машины, и ты сможешь за ним вернуться. Я уверена, что за это время с ним ничего не случится.

– Даже если его здесь уже не будет, мне все равно. Это оказалось не так весело, как я думал. К тому же, он, похоже, протекает.

– Звучит так, словно это не твой каяк.

Я развернулась на пятках и направилась к тропе. Он быстро поравнялся со мной и пошел рядом, не отставая.

– Он достался мне вместе с домом. Я нашел его в сарае для инструментов.

Я резко затормозила.

– Ты здесь живешь?

Он тоже остановился, кутаясь в плед, и озадаченно склонил голову набок.

– Не совсем. Я живу на Окракоке. Вот только никто не предупреждал меня, что здесь будет так чертовски холодно.

Мой разум пытался осознать его слова. Этот самоуверенный и высокомерный незнакомец, который сравнил меня с лошадью, был моим соседом. Неважно, где именно находился его дом: Окракок был таким маленьким островком, что всем приходилось жить близко друг к другу.

Я заставила себя выйти из оцепенения, потому что больше нельзя было терять здесь время.

– Можешь стоять здесь и рассуждать о погоде, сколько влезет, но мне нужно успеть на паром. Если ты идешь со мной, то пошевеливайся.

Судя по всему, мой резкий тон ничуть его не задел.

– А ты всегда вот так людьми командуешь?

– Не знаю. Обычно я не тусуюсь с теми, кому хватает ума устраивать ночные заплывы на каяке.

– Ауч. Да ты за словом в карман не лезешь, милая.

– Милая? Серьезно? – я изобразила театральное возмущение. Здесь, в Каролине, обычно говорили «сладкая» или «дорогуша», но из уст Уайта это прозвучало странно и непривычно. – И что, техасские девушки на это ведутся?

Он ухмыльнулся, словно акула в аквариуме, полном рыбы.

– Еще никто не жаловался.

– Что ж, похоже, у тебя дела идут просто отлично, но на будущее… – я снова начала идти. – Я тебе не «милая».

– Хорошо, я это запомню… на будущее.

Краем глаза я заметила, как он усмехнулся мне в спину. Он смеялся надо мной. Я подняла подбородок повыше и продолжила идти вперед.

– Итак, Мер, что ты вообще тут забыла? Встречалась с кем-то?

– Нет, – я ускорила шаг. – С чего ты взял?

– Не знаю. Может, потому, что ты сидела на пледе посреди ночного пляжа и играла на губной гармошке. Довольно романтичная картина.

Мое сердце забилось быстрее. Никто не должен был знать о нас с Беном, особенно наши родители.

– Не обижайся, но это не твое дело.

– Ауч. Да ты та еще колючка.

Мы прошли по тропинке между дюнами и вышли к дороге.

– Нет, я просто не люблю болтать о своих личных делах, и у меня есть на это полное право.

Я остановилась возле своего скутера, в ожидании очередного остроумного замечания, но, когда я оглянулась, Уайт молча смотрел на меня глазами, полными ужаса.

– Что не так? – Я убрала рюкзак и фонарь в багажный отсек под сиденьем. – Ты никогда не ездил на мотоцикле?

– Милая… в смысле, Мер, это не мотоцикл. Это велосипед с колесом для хомячка вместо двигателя. И я не боюсь ездить на мотоцикле. Я боюсь сидеть сзади, доверив свою жизнь кому-то другому, даже если этот «кто-то» очень симпатичный.

Я натянула шлем и забралась на скутер.

– Во-первых, внешность девушки никак не влияет на ее способность управлять транспортом, – сказала я, заведя мотор. – Во-вторых, я не дам тебе управлять Салли.

– Салли? – воскликнул он, все еще хмурясь.

– Да. Скутер по имени Салли. Можешь поехать со мной или идти до своей машины пешком, но, вообще-то, я собиралась успеть на одиннадцатичасовой паром. Теперь нам повезет, если мы успеем хотя бы к полуночному.

Он пробормотал что-то себе под нос, но все-таки направился к скутеру. Подобрав полы пледа, он закинул ногу на сиденье. Его грудь ударилась о мою спину, а его ноги прижались к моим бедрам. Я отодвинулась как можно дальше, но все еще чувствовала его присутствие: парень был слишком близко для того, чтобы я могла почувствовать себя комфортно.

– Здесь не за что ухватиться, – прокричал он мне в ухо.

Я сжала руль так сильно, что костяшки пальцев побелели.

– Можешь ухватиться за меня.

Его руки обвились вокруг моей талии, а грудь еще плотнее прижалась к моей спине.

Мне показалось, что мой желудок завязался узлом, и я попыталась расслабиться. В том, что Уайт был так близко, не было ничего страшного. Я просто его подвожу. Мне хотелось притвориться, что у меня за спиной сидит Бен, только вот близость Уайта не была похожа на успокаивающее и надежное присутствие Бена. Сосредоточившись на дороге, я поехала обратно к главному шоссе, а затем повернула на север – в противоположную сторону от пристани.

– Откуда ты знаешь, где моя машина? – прокричал Уайт.

Потому что за все эти годы я успела изучить каждый уголок Хаттераса и Окракока вместе с Беном и нашими семьями.

– Просто доверься мне, – крикнула я в ответ.

В свете моих фар мелькала желтая разметка, а дорога казалась заброшенной, потому что никто не ездил здесь так поздно. Холод с легкостью пробирался под мою толстовку. Руки Уайта еще крепче сжали мою талию. Мне не хотелось этого признавать, но с ним мне было не так холодно и одиноко.

В конце концов, я свернула с шоссе и остановилась неподалеку, возле черного пикапа последней модели.

Я заглушила мотор, и меня потрясла внезапная тишина. Только это была не полная тишина: как обычно, где-то вдалеке шумели волны. Кажется, они стали постоянным саундтреком к моей жизни.