Мы наконец-то приезжаем в бассейн, дважды проехав кружным путем. Водитель, похоже, очень устал; он говорит, что подождет нас в автобусе и немного поспит. Дети толпой вываливают из автобуса и берут штурмом раздевалки. Появляется инструктор по плаванию, очень сурового вида, стрижка ежиком, свистит в свой свисток и по-армейски марширует. Дети игнорируют все его просьбы построиться в ряд, пока мисс Пайк не хлопает в ладоши и сама не просит их построиться, что дети выполняют незамедлительно. Инструктор явно недоволен. Я иду в дальний конец бассейна и нахожу там двух других инструкторов, которые прячутся. Детей разделяют на «утопающих», «медленно утопающих» и «почти плавающих». Чарли относится к «почти плавающим», и мисс Пайк посылает меня в группу «утопающих»: горький опыт подсказывает ей, что нельзя объединять родителей и детей в одной группе. Мне нравится в группе «утопающих», потому что они идут в детский бассейн, который пятнадцать сантиметров в глубину, и вода теплая. Отец Тома, друга Чарли, который сегодня тоже дежурит, приставлен к группе «почти плавающих», и ему придется идти в главный бассейн с гораздо более холодной водой и все время оттаскивать детей от ныряльной вышки.

В сопровождении постоянных свистков и собственных судорожных хватаний за полистироловые поплавки дети учатся, как правильно держать голову под водой и при этом не вдыхать. Все это проходит замечательно в группе Чарли, где все ребята вполне охотно ныряют. Но одна девочка в моей группе ни за что не хочет этого делать, и у нее начинается истерика. Я никак не могу решить, нужно ли мне вмешаться и не стоит ли ударить инструктора, который смотрит на нее совершенно беспомощно, но тут подходит мисс Пайк и говорит: «Ничего страшного, Сесилия, если ты не хочешь это делать, просто скажи вежливо: нет, спасибо».

Сесилия прекращает вопить и приободряется. Жаль, что мне самой это не пришло в голову: бедняжка была напугана до смерти, а я не сумела помочь. Затем она буквально поражает нас всех, когда говорит, что хочет попробовать, если мисс Пайк будет держать ее за руку. Мисс Пайк садится на колени на краю бассейна и берет девочку за руку, рискуя в любой момент просто грохнуться в воду. Сесилия наклоняет голову очень близко к воде, и раздается гром аплодисментов. Меня это трогает до слез, и я понимаю, что, хотя в основном детские групповые мероприятия проходят в духе Повелителя мух, иногда они бывают по-настоящему добрыми.

Это впечатление, тем не менее, ослабевает по мере того, как урок подходит к концу и мы пытаемся одеть тридцать дрожащих мокрых детей. Огромное количество времени уходит на то, чтобы воссоединить наших подопечных с их собственными носками, и я уверена, что некоторые дети в конце концов оказываются одетыми не в ту одежду, в которой пришли. Похоже, что девочкам это все-таки удается лучше, и только Сесилия не может надеть туфли и снова начинает плакать. Я помогаю ей, и она одаривает меня взглядом безграничной преданности и шепчет мне в ухо, что у нее есть конфеты в сумке и она даст мне одну, если я сяду рядом с ней в автобусе по дороге домой. Я не уверена, что могу одобрительно отреагировать на конфеты, но все равно говорю ей спасибо и обещаю сесть рядом с ней, тем более что Чарли четко дал мне понять, что лучше умрет, чем разрешит мне сидеть где-нибудь поблизости от него. Несмотря на то что он не замечал меня весь день, теперь он решает, что я могу оказаться полезной и завязать ему шнурки.

— Видела, как я плаваю, мама?

— Да, дорогой, ты просто молодец.

— Мы купим шоколадку в автомате, как в прошлый раз?

— В прошлый раз мы были одни, Чарли, а сегодня мы с целым классом, мы же не можем купить шоколад всем.

— У Сесилии конфеты в сумке, она всегда ест конфеты, а потом ее тошнит.

Ну, замечательно просто. Я быстренько договариваюсь поменяться местами и обещаю Сесилии сесть с ней в следующий раз, потому что сегодня мне нужно сесть с Чарли, чтобы он не шалил. К счастью, все это звучит вполне разумно, и она соглашается без возражений.

Водитель автобуса заснул, и нам приходится барабанить в двери, пытаясь его разбудить. Мисс Пайк спрашивает, умею ли я выводить людей из обморока. Я не умею, она тоже. Мы стучим немного тише, я достаю свой мобильник, чтобы быть готовой набрать 999, если он начнет синеть. Слава богу, он просыпается, и, после того как находит очки и вспоминает, как открыть двери, мы все забираемся в автобус. Мне немного стыдно оттого, что рядом с Сесилией садится папа Тома, но это единственное свободное место. Некоторое время я обдумываю, стоит ли его предупредить, но в конце концов решаю, что не нужно; скорее всего, обычно больными детьми занимается его жена, так что немного опыта ему не повредит.

Дорога в школу длится вечность, дети совсем расшалились. Мисс Пайк вынуждена дважды вставать с места и хлопать в ладоши. Папа Тома приобретает обильный опыт по использованию пакетов для тех, кого укачивает. Наконец мы въезжаем в школьный двор, заполненный взволнованными родителями. Кейт говорит: «Ну и вид у тебя», мы рассаживаем детей по машинам и едем домой. Занятие в бассейне совершенно обессилило Чарли, так что мы проводим замечательный спокойный вечер перед телевизором, и даже домашнее чтение он выполняет без пререканий. Укладывание в постель тоже проходит довольно мирно, и только в последнюю минуту он совершает отчаянный рывок к свободе. Оказывается, ему просто жизненно необходимо проверить, не спрятался ли оборотень под кроватью в свободной спальне.

К несчастью, под кроватью он находит давно пропавшую деталь от «Лего», и это меняет все, потому что теперь он может закончить установку опускаемой решетки в замке. Напряженные переговоры заканчиваются конфискацией коварного элемента; если я это не сделаю, он просидит до полуночи.

— Я ненавижу тебя, мама.

— А я — нет. Уже поздно, а завтра в школу. Давай так: мы встанем пораньше, достроим замок перед школой, а на завтрак я приготовлю бекон с хрустящей корочкой?

Последующее молчание означает, что Чарли оценивает преимущества сделанного предложения по сравнению с собственным вариантом продолжать настаивать на своем, рассчитывая, что я сдамся. Я делаю особенно строгое лицо в надежде, что это решит его колебания в мою пользу. Решает.

Я просыпаюсь поздно, и Чарли тоже, он всю ночь проспал в своей постели. Я готовлю бекон в гриле, как всегда, подача дыма превышает норму, и мне приходится отдирать бекон от решетки деревянной ложкой. Скрежет такой невыносимый, что от этого у меня поднимается давление и вскоре начинается страшная головная боль. Бекон объявляется достаточно хрустящим, и с замком «Лего» все в порядке, хотя несколько раз раздаются восклицания «Пидер!» и «Твою мать!». Я делаю вид, что не слышу, потому что обе фразы он позаимствовал у меня, когда мы в последний раз собирали «Лего» вместе; мы отправляемся в школу вовремя, и только в последний момент меня охватывает паника, когда я вспоминаю, что совершенно забыла дать ему с собой поесть. Я наспех делаю бутерброды с сыром, стараясь не думать о тех образцовых мамочках, которые дают детям с собой свежеприготовленную пасту и молодой зеленый салат. В бардачке Чарли обнаруживает пачку жвачки и совершенно счастлив.