- Это самое страшное, что я когда-либо видела, - ответила я, радуясь, что голос звучал ровно, хотя меня всю трясло. – Как вообще мне узнать, что я разговариваю с тобой? С таким же успехом это может быть волк.

- Оба, - тут же ответил Дэниел. – Всегда. И всё равно тебе не нужно бояться.

Да. Конечно. Особенно, если учесть, что через две недели в животное могла превратиться уже я. С этой точки зрения, бояться мне нужно многого.

- Я хочу домой.

Говоря это, я уже знала, что всё бесполезно. Но произнесенное мною было правдой – такой правдой, что слова причиняли боль.

- Я очень сожалею из-за того, что послужило причиной твоего появления здесь. Но даже если ты уйдешь и никогда никому не расскажешь о стае, подумай о своей семье. Ты можешь напасть на одного из них, Марли. Сама того не желая, ты причинишь боль.

Холодок пополз по моей спине.

- О чём ты говоришь?

Дэниел наклонил голову:

- Твоя нога.

Я взглянула на нее. Лодыжка всё ещё находилась в гипсе, как и прежде. Что…?

И тут до меня дошло. Когда несколько минут назад я шла от постели к двери, то не хромала, не испытывала приступов боли. Уродливые царапины и раны тоже исчезли.

- Твоя нога больше не сломана, - заявил Дэниел, на его лице отразилось сочувствие. – К тому же на твоей коже не осталось отметин, что было бы невозможно… если бы ты не была одной из нас.

Уличные огни меркли в сравнении с луной, которая освещала небо, словно зловещие песочные часы. Я взглянула на неё и содрогнулась. Когда она станет полной, я превращусь в нечто нечеловеческое. Эта мысль до сих пор была столь же невероятной, сколь ужасающей.

Все жители городка вышли на улицы. Я мысленно прикинула их количество - около полусотни человек. «Стая», - как Дэниел называл их. Моя новая семья.

Я почувствовала лёгкую тошноту.

Со стороны дальнего конца города подошла ещё дюжина жителей, и возникла небольшая суета. Узнав одного из прибывших, я вздрогнула. Дэниел накрыл мою руку своей.

Этот жест, в сущности, незнакомца, немного успокоил меня, хотя и не должен был. Дэниел, несомненно, опасен, но нутром я чувствовала, что он защитит меня от человека, которого вели к центру улицы.

Я лишь мельком видела его, прежде чем отключилась, но, тем не менее, узнала это лицо. Когда кто-то пытается убить тебя, это оставляет неизгладимое впечатление. Не говоря уже о том, что Габриэль был единственным здесь одноглазым человеком. Тёмно-каштановые волосы свисали слипшимися тонкими прядями вокруг его лица, и он был обнажён. Что у этих людей за мода постоянно ходить без одежды?

Джошуа вышел из толпы. По крайней мере, он был одет.

- Габриэль Томпсон, ты признан виновным в заражении человека против его воли.

- Но ещё не полнолуние, - зарычал тот, пытаясь вырваться из рук мужчин, державших его. – Откуда вы знаете, что она оборотень?

Джошуа взглянул в нашу сторону. Дэниел взял меня за руку и повёл вперёд. Я не хотела подходить к Габриэлю, и, к счастью, пройдя несколько метров, Дэниел остановился. Докторша также вышла из толпы.

Габриель бросил на меня взгляд, полный ненависти. Вероятно, он должен был испугать до чёртиков, но вместо этого молниеносно унял дрожь у меня в коленях. Я ничего ему не сделала, а он разрушил мою жизнь навсегда. Если у кого и было право ненавидеть, то только у меня. Я распрямила плечи и встретилась с ним взглядом. Дэниел ободряюще кивнул мне.

- Дайана, - обратился Джошуа к докторше. Впервые я услышала её имя. – Вчера ты осматривала Марли. Что ты обнаружила?

- Её правая лодыжка была сломана, - бесстрастно начала перечислять Дайана. – Ноги были покрыты многочисленными ссадинами, ушибами, рваными и колотыми ранами. Плюс глубокая рана на правой руке.

Джошуа взметнул руку в мою сторону:

- Посмотрите на неё сейчас.

Я почти чувствовала взгляды, сверлящие меня и рассматривающие моё местами обнажённое тело, поскольку была облачена в широкую рубашку с коротким рукавом и подвёрнутые джинсы, мешковато висевшие на мне. Вся одежда принадлежала Дэниелу. А моя собственная во время нападения была изодрана в клочья и перепачкана кровью, поэтому ни на что не годилась. Я не спрашивала о том, что случилось с моим рюкзаком. Стоит только увидеть его снова, и на меня обрушатся воспоминания обо всем, что я потеряла.

- Она полностью исцелилась. Вот оно – доказательство, - решительно заявил Джошуа. – Габриэль, твой приговор – смерть.

Габриэля отпустили. С явным пренебрежением он огляделся. Я увидела нескольких человек, склонивших головы и вытирающих слезы. Мне стало интересно, находилась ли здесь его семья? Родня Дэниела присутствовала: я видела его мать, стоящую на противоположной стороне улицы. Как, должно быть, ужасно родным Габриэля слышать такое, но жалости к нему я не испытывала.

- Я умру, но другие продолжат мой путь, - зашипел Габриэль. – Я всего лишь проявляю милосердие подобное тому, какое оказывают нашему виду. Мне не стыдно охотиться на тех, кто нас убивает!

Едва его слова затихли, как раздался выстрел. Я подпрыгнула, втягивая в себя воздух, в то время как на груди Габриэля расцветало тёмно-красное пятно. Его глаза округлились, и, испустив два тяжёлых резких вздоха, он упал на землю.

Кто-то зарыдал. С мрачным лицом Джошуа опустил дымящуюся винтовку.

- Мы охотимся только ради пищи, которая требуется для нашего существования. Мы никогда не будем такими, как они, - заявил он.

Воочию смерть от огнестрельного ранения выглядит намного страшнее, чем то, что нам показывают в фильмах. Нет, на самом деле это выглядит настолько ужасно, что я даже не могу описать.

- Никогда не будете, как кто? – спросила я Дэниела.

От шока мой голос звучал приглушённо.

Не отводя взгляда от содрогающегося, истекающего кровью тела Габриэля, Дэниел произнес:

- Как люди.

* * *

Я не стала смотреть, как пять человек пробегают сквозь строй. Я уже видела такие вещи, которые останутся выжженными у меня в памяти, независимо от желания забыть их. Дэниел отвёл меня обратно к себе в дом. Он молча сделал кофе и протянул мне чашку. По вкусовым ощущениям казалось, что в напиток добавлено какое-то спиртное, за что я была благодарна.

Время от времени я слышала крики, доносящиеся из города. Прогон сквозь строй, очевидно, представлял собой довольно шумную процедуру.

- Жена Габриэля, - произнесла я спустя несколько долгих минут, - Джошуа сказал, что член стаи был расстроен из-за того, что убили его супругу. Это ведь был Габриэль? Охотники… убили его жену?

Дэниел сел напротив меня, положив локти на стол, и сделал глоток из собственной кружки. Свет в кухне отражался в его волосах, подчёркивая их каштановый цвет.