то ей нравилось то, чем она занималась. Он сможет дать ей новый смысл в жизни и, к тому же, защитить и от инкубов, и от Люцифера. В крайнем случае, если он не захочет снова принять её, то сможет быстро и без шума лишить жизни.

– Куда? – удивился Канаах.

– В Преисподнюю, – твёрдо ответила Лия. Её взгляд прояснился и выражал твёрдые намерения, – к Чёрному Замку.

– Зачем? – ужаснулся дядя, – объясни толком, Лия!

– Затем, что Владыка Душ – мой Повелитель, – соврала девушка, понимая, что если расскажет Канааху правду, он не выполнит её просьбу, – он отпустил меня ровно до вечера, чтобы я привела себя в порядок. И как видишь, наступает рассвет, – указала в окно девушка.

Инкуб с сомнением посмотрел на Лию, которая вышла в соседнюю комнату.

– Ты водишь меня за нос, – заподозрил неладное инкуб, хорошо зная свою племянницу.

Начав переодеваться, Лия ответила убедительным тоном:

– Как только солнце встанет, я уже должна быть в его замке. Иначе он жестоко накажет меня. Ты же не хочешь, чтобы меня истязали?

– Хорошо, – сдался Канаах, – я отведу тебя. Но знай, что твоя ложь разобьёт моё сердце.

Через минуту Лия вернулась в комнату. Она успела привести волосы в порядок и одеться в удобные тканевые брюки серого цвета и чёрный облегающий топ. Спортивные чёрные кеды завершали наряд. Она обняла инкуба и чмокнула его в щёку:

– Не волнуйся за меня.

Демон вздохнул и, взяв девушку за руку, переместился к границе владений Самаэля. Он спрятался за огромным валуном, стоящим поблизости и стал наблюдать за ней. Лия подошла к границе, вдоль которой летали тени, создавая потоки сильного ветра. Они заметили её и остановились перед ней. Девушка подняла руку вверх, демонстрируя ладонь с отметинами, надеясь, что призраки вспомнят её и пропустят через границу. Прошло несколько мучительных секунд ожидания, затем тени расступились, призывая войти. Она сделала пару шагов – пересекла границу, призраки в тот же миг закружили и, подхватив её в воздух, понесли в сторону замка.

Канаах сделал вывод, что Лия сказала ему правду, о том, что до сих пор является рабыней Самаэля. Его плечи печально опустились, он снова тяжело вздохнул и исчез.

Глава 4.

После внезапного исчезновения Самаэля Наталия осталась в растерянности. Девушка бродила по коридорам с факелом в руке, исследуя замок, предаваясь размышлениям. Сначала он её простил, на что Наталия не очень надеялась. Она просила прощения по большей части, чтобы очистить свою совесть. Ну и чтобы в следующий раз не прикончил. Потом он сделал ей комплимент и тут же исчез. Как мальчишка, который положил цветы на окно девочке, которая ему нравится, но при этом он боится, что она узнает о его чувствах. Как такой древний и могущественный демон может бояться своих чувств? Возможно, она не права, и он просто не захотел оставаться с ней. В конце концов, у него есть и другие дела, помимо болтовни с назойливой рабыней.

Наталия заскучала. Ей совершенно нечем было заняться в этом мрачном месте. Исследуя замок, она уже обошла весь верхний и средний этаж, но к её сожалению, все комнаты были заперты, помимо той, которую ей выделили в качестве спальни – кроме кровати и тумбочки в ней не было ничего интересного. На нижний, подвальный этаж духи её не пустили – больше исследовать было нечего. Девушка снова вышла в главный зал и окинула его хозяйским взглядом. «Здесь точно не хватает женской руки», – решила девушка. Вдруг она заметила одну из теней у входа и заговорила с ней:

– Как тебя зовут? Не могла бы ты мне немного помочь? Я хочу сделать это место немного уютнее, чтобы всем нам не было так тоскливо.

Призрак ничего не ответил, но подлетел к ней и коротко дотронулся до плеча. Наталия расценила это как согласие и сказала:

– Где можно раздобыть ещё несколько факелов, чтобы стало посветлее?

Тень издала странный звук, похожий на удивление и улетела в стену.

– Ну вот, – разочарованно сказала Наталия, – Теперь вообще можно взвыть, как эти несчастные души.

Но, к её удивлению, через минуту тень прилетела обратно и высыпала на пол около десятка коротких факелов.

– Какая ты умничка! – изумлённо похвалила душу Наталия, и подожгла первый факел от своего.

Призрак протянул руку, чтобы взять его у Наталии, девушка отдала этот кусочек света, и тень, подлетев к одной из стен, вставила его в держатель.

– С таким помощником можно быстро управиться, – подмигнула призраку Наталия.

Она поджигала факелы один за другим, а призрак расставлял их в нужные места. Через некоторое время зал был хорошо освещён, и теперь стала видна пыль и грязь, скопившаяся в углах. Девушка снова обратилась к призраку, и тот принёс ей веник и совок. Наталия подмела пол, отдала веник призраку и попросила его принести ей тряпку и ведро воды. Тень послушно выполнила просьбу. Девушка протянула руку, чтобы взять у призрака предметы. Вдруг тень неожиданно издала вой и скрылась в стене, ведро с грохотом ударилось дном об пол.

– Куда это она? – вслух спросила Наталия, подбоченясь, – хорошо, хоть вода не разлилась.

Девушка нагнулась, чтобы намочить тряпку, и услышала бархатистый голос из-за спины:

– Что ты делаешь?

Она обернулась. Самаэль стоял возле трона с каменным лицом.

«Ну всё», – подумала девушка, – «сейчас мне снова влетит». Она замерла, боясь пошевелиться.

– Уборку, – робко ответила она.

– Уборку? – брови Самаэля взлетели вверх, отчего зеленоватый свет его глаз на секунду вспыхнул.

– Здесь тысячу лет никто не наводил порядок, – стала оправдываться девушка, – а я хочу быть хоть в чём-то полезной.

– Если быть точным, то две с половиной тысячи, – спокойно ответил демон, – две с половиной тысячи лет никто не наводил здесь порядок.

– Ну вот, – облегчённо выдохнула Наталия.

– Уборку я понимаю, – чинно кивнул Самаэль, – но зачем столько света?

– Чтобы не было так мрачно и тоскливо, – девушка кинула тряпку в ведро и, набравшись смелости, сделала несколько шагов навстречу демону. – Между прочим, одна из твоих душ перестала выть и стонать, после того, как мы с ней добавили освещение. А ты снова напугал её своим появлением.

– То есть я виноват, что они стонут? – изумился такой наглости демон.

– Да, – уверенно ответила Наталия.

Самаэль всплеснул руками от удивления. Удивление стало перерастать в негодование. Он медленными шагами направился к девушке, с каждым шагом всё больше раскрывая крылья. Голос его приобрёл глубокий оттенок:

– Они стонут, потому что в своей жизни делали мерзостные вещи, и сейчас страдания тех, кому они причинили боль, в