ситуация явно вышла из обыденных рамок, и просто сидеть и ждать она уже не могла. Однако там, где он мог быть и где могли знать о его местонахождении, ничего утешительного и определенного выяснить ей не удалось. Пескаревы служащие сами были в недоумении и тревоге. Хозяин уже два дня не давал о себе знать, а слухи о его грядущем (или уже свершившемся?) крахе и его остром конфликте с Тимошей были в полном разгаре. Они сами пытались выведать у Анны Владимировны хотя бы крохи информации о текущем положении. Что им делать и куда им плыть, и даже кто у них теперь хозяин: по-прежнему Пескарь или уже кто-то другой? Естественно, подобные вопросы вселяли неуверенность и не давали им спокойно работать. Но что она могла им сказать, когда и сама не знала, что ей делать и на что надеяться.

На следующий день потерявшая покой женщина отправилась – скрепя сердце и опасаясь резкого недовольства супруга после его возвращения из неожиданной отлучки – в райотдел милиции и подала официальное заявление о пропаже мужа. Разговаривали с ней сочувственно, заявление приняли и посоветовали не отчаиваться: будем искать. Но не слишком обнадеживали – по-видимому, в милиции знали о ситуации, сложившейся вокруг микроимперии Трех пескарей и ее хозяина, даже больше, чем никогда не вникавшая в деловые вопросы жена пропавшего. По крайней мере, ей неофициально сообщили, что последним, кто видел Пескаря (или точнее, кто сообщил, что его видел) был его шофер. Утром он привез хозяина к подъезду Волго-Камского банка, тот вышел и велел шоферу его не дожидаться – машина ему, дескать, сегодня не понадобится. Зашел ли Пескарь в банк и виделся ли там с кем-то, пока что было не известно. Забегая вперед, ска­жу, что так оно и осталось в дальнейшем: след Пескаря обрывался у ступенек этого самого банка, и с тех пор его никто не видел или не захотел сообщить об этом.

Опять же, чтобы не связывать себя точной хронологией событий – она здесь совершенно не нужна, в двух словах изложу результаты поисков Пескаря милицией. Ясно, что милиционеры не слишком уж старались разыскать пропавшего – носом землю не рыли. Да и вообще, такие заявления о пропаже взрослого человека не вызывают обычно всплеска милицейской активности. Тем не менее, кое-какие действия были предприняты, но к положительным результатам они не привели. В моргах и больницах пропавший не числился, опросы его сотрудников и знакомых ничего существенного не дали, никто из милицейских информаторов в уголовной среде и городских деловых кругах не мог сообщить ничего интересного, если не считать таковым слухи о том, что Тимошины друганы не теряют надежды отыскать своего бывшего партнера и посчитаться с ним. Ничего не добавили к имевшимся сведениям и беседы с работниками Волго-Камского банка – никто Пескаря в означенный день не видел, да и вообще, они с трудом вспоминали, о ком идет речь. Что тут скажешь? Создавалось впечатление, что Пескарь, выйдя из машины и дождавшись, когда она уедет, незамедлительно провалился сквозь землю.

На старания найти пропажу отрицательно влияли и те простейшие соображения, которые не могли не прийти в голову милиционерам, занимавшимся этим делом. Исходно было ясно, что возможные объяснения внезапного исчезновения Виктора Чебакова почти на сто процентов исчерпываются двумя вариантами развития событий. Либо сам Пескарь решил смыться, оставив с носом своих подельников и кредиторов, либо Тимошины бойцы, не создавая излишнего шума, изъяли из обращения своего бывшего бизнес-партнера. В первом случае можно было предполагать, что Пескарь заранее спланировал всю аферу и смылся, захватив солидный куш. Но точно также могло быть, что, став жертвой чужой аферы, он поспешил убраться подальше, не без оснований опасаясь Тимошиных костоломов, которые могли в любой момент перейти от высказываемых сквозь зубы угроз к активным действиям и уже готовят требующиеся для этого электронагревательные приборы. Как бы то ни было, решив исчезнуть, Пескарь, наверняка, тщательно подготовился к этому шагу и сделал всё, чтобы не оставить за собой ни малейших следов. Человек он был здравый и неглупый, и бесполезно было ожидать от него грубой, выводящей на след ошибки. Столь же ничтожные шансы на успех розысков оставлял милиционерам и второй вариант: Тимоша и его братки – бандюги опытные, профессионалы своего рода, и если это они прихватили Пескаря, то искать место, где они его, в конечном итоге, закопали, только терять время. Ничего найти не удастся, и никто не проронит об этом ни слова. Исходя из такого взгляда на дело, милиция только «приглядывала» за женой исчезнувшего и двумя-тремя его ближайшими сподвижниками на тот случай, если он всё же жив, и попытается выйти на связь с кем-то из оставшихся в городе. А ничего не давшие более или менее активные розыски бы­ли прекращены недели через две после пропажи Пескаря.

Что касается Анны Владимировны, то в нашей истории нет ни малейшего намека, указывающего, какой именно версии исчезновения мужа она придерживалась в глубине души. Кто ж ее знает? Даже если она и делилась с кем-то своими мыслями и переживаниями, история об этом умалчивает. В милиции она упрямо утверждала – несмотря на все нажимы и хитрые подкопы расспрашивающих, – что пропавший исчез не по своей воле и что, если бы он собирался сбежать, то непременно поставил бы ее в известность о своих планах. Я своему мужу доверяла и доверяю, он не стал бы меня обманывать, – вот и всё, что удалось из нее выжать. Однако всякому ясно, что именно такой позиции и следовало ожидать от нее, если они с Пескарем обо всем заранее договорились. Так что... темна вода в облацех...

Но если о душевном состоянии нашей героини можно думать всё что угодно, то фактическая сторона ее жизни в тот период оказывается достаточно ясной. В ближайшее время обнаружилось, что Анна Владимировна уже не может считаться хорошо обеспеченной и даже богатой женщиной, которой нет необходимости трудиться ради ежедневного пропитания. Хотя по закону она являлась полноправной совладелицей всего имущества, принадлежащего ее мужу и приобретенного им за годы брака с ней (то есть всех предприятий, хозяином которых был Пескарь), быстро выяснилось, что брать ей под свое управление фактически нечего (и соответственно, никаких доходов не предвидится). Торговые точки на барахолке были проданы вместе со всем находящимся в них товаром. А магазины и ресторан пока еще числились в собственности прежнего хозяина, но на деле уже, можно сказать, ему не принадлежали, поскольку были обременены огромными долгами, о погашении которых не стоило и заводить речи. Перед поездкой за компьютерами