– Вот видите? Девушки не должны применять кулаки, – насмешливо наставлял он. – В крайнем случае, вы могли дать мне пощечину, хотя не думаю, что я позволил бы вам это. Я не обязан по-рыцарски вести себя с маленькими девочками, когда они приходят в ярость. Впрочем, если хотите, можете рискнуть...

Он опустил руки и стоял в ожидании.

– Если вы действительно верите в колдовство, мистер Тьернан, – чуть слышно молвила Джули, – я бы посоветовала вам как можно скорее уехать отсюда. Кто-нибудь может решить навести на вас порчу.

– Это угроза, мисс Темпл? – улыбнулся он.

Девушка наклонилась и подняла полотенце, снова соскользнувшее на песок.

– Не знаю, почему я так беспокоюсь, – заметила она, ее голос вновь окреп и звучал холодно и презрительно. – Я уверена в одном, мистер Тьернан. Мой отец никогда не продаст остров человеку вроде вас.

Повернувшись, чтобы идти к бунгало, она услышала за спиной его смех. Дойдя до тропинки, Джули оглянулась: мощными и уверенными движениями рассекая воду, Саймон плыл к яхте.

Ненавистный человек... Отец с первого взгляда поймет, что он собой представляет, самоуверенно сказала она себе.

Но полчаса спустя, взбивая подушку, все еще не в состоянии заснуть, она почувствовала, что ее вера в непреклонность решения отца относительно острова начинает улетучиваться. И Джули долго лежала, глядя в темноту, обеспокоенная тем, что Саймон Тьернан и Гизела могут достичь своей цели и навсегда разрушить покой на Солитэре.

На следующее утро Джули не пошла в лагуну на свое обычное купание перед завтраком. Она приняла душ в домике за бунгало. Это, собственно, был не совсем душ, просто большой бидон с водой, прикрепленный к перекладине на потолке при помощи механизма, применяющегося на судах, чтобы во время шторма предотвратить наклон керосиновых ламп и пожар.

Она намылилась, затем дернула за веревку, бидон накренился и смыл с нее пену. Это был примитивный, но эффективный способ соблюдения чистоты. Отец соорудил этот домик для Гизелы, отказавшейся купаться в морской воде.

Вернувшись в свою комнату, Джули энергично расчесала волосы и потратила некоторое количество времени, чтобы подровнять их неаккуратные концы. И если с боков это было достаточно просто, то красиво подстричь волосы сзади было нелегкой работой. Достигнув необходимого эффекта, Джули надела льняную юбку, бледно-голубую блузку и слегка подкрасила губы помадой. В первый раз за всю свою жизнь она стояла перед зеркалом, которое висело на стене в спальне, и критически рассматривала себя, поворачиваясь то одним, то другим боком, и пользуясь маленьким карманным зеркальцем, чтобы увидеть себя со спины.

Что ж, я, конечно, не могу сравниться с Гизелой, но выгляжу так же «нормально», как любая американская девушка в Сент-Винсенте, решила она.

Потом она переоделась в бикини, сделала два хвоста на голове и стерла с губ все следы помады. Выйдя на веранду, Джули с удивлением увидела Гизелу, идущую по тропинке с пляжа.

– Я пригласила Саймона позавтракать с нами, – объявила мачеха, поднявшись на веранду. – У него на яхте великолепный камбуз, но он прекрасно может питаться с нами, пока находится здесь. Он скоро будет.

Она размотала белый шифоновый шарф, которым всегда прикрывала голову, когда выходила за пределы веранды, и отдала тетушке Лу распоряжение приготовить хороший завтрак для их гостя. Джули отошла к балюстраде и стояла там, глядя вниз на спокойную прозрачную воду лагуны, окруженную неровными скоплениями затопленных кораллов. Каким бы жарким ни был день, на Солитэре никогда не бывало изнуряющей жары. Здесь всегда дул освежающий бриз, шелестящий верхушками пальм.

– Интересно, вернется ли отец сегодня?

– Надеюсь, что он уже преодолел свое дурное настроение, – небрежно заметила мачеха – Думаю, что ты слышала в ту ночь нашу ссору. Джонни давно пора понять, что я не стану подчиняться диктату.

Джули терпеть не могла, когда мачеха называла отца Джонни, именем, совершенно не подходящим ему. Джонатан звучало гораздо лучше.

– Почему ты вышла за него замуж, Гизела? – неожиданно спросила она.

Вопрос поразил ее саму точно так же, как и мачеху. Он просто сорвался у нее с губ, прежде чем она смогла себя остановить.

– Ты задаешь странные вопросы, тебе не кажется? – с удивлением заметила Гизела. – А вот и Саймон, – улыбаясь, она поднялась с кресла навстречу ему.

Но Джули почувствовала, что она невольно разрушила обычно неуязвимое самообладание Гизелы.

– Прошу прощения, что заставил вас ждать. Доброе утро, Джули. – Саймон подошел к веранде и одним прыжком преодолел три ступеньки, ведущие на нее.

Взглянув на него, Джули ощутила волнение. Он заговорщицки улыбнулся ей, будто давая понять, что помнит их неожиданную встречу на пляже прошлой ночью и тем более произошедший между ними разговор.

– Доброе утро, – холодно приветствовала она его. – Прошу извинить меня, но я должна пойти помочь с завтраком.

В кухонном домике тетушка Лу пекла оладьи.

– Этот джентльмен с Барбодоса – большой сильный парень, ему наверняка надо много еды. Зачем он приехал сюда, милочка?

– Он хочет повидать отца, – ответила Джули, не став упоминать о его настоящих намерениях. Незачем расстраивать тетушку Лу.

Саймон съел четыре оладьи, Джули – три, как обычно, Гизела ограничилась двумя чашками черного кофе.

– По-моему, вам нет необходимости соблюдать диету, миссис Темпл, – заметил Саймон, поднося зажигалку к ее сигарете.

Гизела откинула голову назад и выпустила дым из красиво очерченного рта.

– Ах, даже хорошую фигуру необходимо держать в форме, – небрежно сказала она. – На Гаити я вела активный образ жизни... теннис... верховая езда... танцы... Здесь я лишена всего этого. Надеюсь, что никогда не опущусь до той рутинной жизни, на которую обречены многие женщины. Это неблагородно со стороны их мужей, не правда ли? – Она бросила на него лукавый взгляд: – Или вы один из тех мужчин, которые никогда не обращают внимания на то, как выглядит женщина?

Он как-то странно выпрямился на стуле, глаза его чуть прищурились, легкая улыбка тронула губы.

– На некоторых женщин трудно не обратить внимания.

Гизела засмеялась, она выглядела польщенной. Но Джули, наблюдавшая за ними, усомнилась, не было ли в его словах едва заметной иронии.

При ее ограниченном опыте жизни вне Солитэра девушка была не в состоянии оценить вкус своей мачехи, проявляющийся в ее умении одеваться. Но иногда у Джули возникало подозрение, что стиль Гизелы был чуть-чуть излишне выразительным.

Фигура ее, бесспорно, была великолепной, но было ли прилично надевать столь облегающую белую трикотажную блузку и брюки, которые, казалось, были приклеены к ней? И разве тени с золотыми блестками и зеленую тушь для ресниц накладывают с самого утра? Джули казалось, что подобный стиль в косметике более приемлем для дансингов и вечеринок. Но, возможно, она ошибалась... Что она знала обо всем этом?