В воздухе что-то быстро чирикнул апельсин и… обратил на себя внимание разъяренного гиганта. Тот злобно уставился на Внешнее Око, а затем с неожиданной проворностью скакнул на передние лапы, как конь, который хочет лягнуть задними ногами обидчика. Высоко вверх тугой петлей взметнулся длиннющий хвост, выпрямился, описал широкую дугу, просвистел возле самого апельсина. Юркий шарик с тонким писком увернулся лишь в последний миг, запричитал, заголосил, испуганно подскочил саженей на десять выше. И там, в безопасности, успокоился. Даже самодовольно раздулся в объеме раза в два-три – назло врагам. А вскоре и вовсе притих, перестал пулять в Кирилла блеклыми молниями. Видимо, парень успел уже полностью восстановить собственное зрение и пылкие впечатления южного плода больше его не волновали.

Тяжеленный дьявоглот бухнулся вниз – на четыре точки. Но, похоже, погоня за воздушным разведчиком противника вылилась для него в явную ошибку. Во время акробатических этюдов искрящаяся слизь разметалась по всей груди и брюху чудовища, подобралась даже к луженому горлу, увеличивая тем самым площадь поражения. Кирилл и мечтать не мог о такой удаче. Дубленая шкура дьявоглота под волшебным желе таяла, превращалась из прочной магической брони в нежную розовую кожу младенца. А та, в свою очередь, истиралась еще дальше – до дыр. Быстро-быстро.

И наконец внутреннее давление разорвало тонкую кожицу вдрызг, выдавило наружу окровавленный ливер. Вспоротая туша брызнула густой вонючей мутью. Дьявоглот охнул, тяжело осел наземь, но не сдавался. Подгреб лапищами кишки поближе к пузу, будто удерживал в подоле грибы, взревел, нагнетая напор магии. Яркое зеленоватое свечение с рогов чудовища сорвалось вниз, охватило непослушные внутренности, наделило их легкостью, податливостью и принялось деловито заталкивать обратно – в туловище. Оплавленные края здоровенной раны снизу и сверху начали медленно, но верно стискиваться, прижиматься друг к другу, срастаться. Располосованный, точно селедка, великан орал от напряжения как бешеный – так, что сотрясался воздух и дрожали камни. И кое-чего он уже добился. В местах заживления свежая броня кипела расплавленным металлом. Похоже, ткани монстра спекались, подобно кускам богатой руды, а не срастались, как у нормального существа. Одним словом, времени демон даром не терял.

Но и Кирилл, само собой, не стоял, опустив рукава, в ожидании, пока выродок Подземелий сам себя залатает. Парень выхватил откуда-то из-за пояса аккуратный металлический шар размером с крупное яблоко – вещицу тонкой кузнечной работы. К специальному ушку на ее поверхности была надежно прихвачена прочная шелковая нить. Киря скрутил какую-то защелку, надавил пальцем на круглую кнопку. Дзинькнула невидимая пружина, и шарик мгновенно разложился в многолучевую кошку-захват, наподобие тех, какими обычно пользуются морские пираты, когда идут на абордаж. Воин ловко метнул свое оружие в образовавшуюся на теле монстра щель и спокойно потянул за шелковую нить – с виду легко, абсолютно без напряжения, будто позарился на спелое яблочко, готовое вот-вот и само свалиться с веточки прямо в руки прохожему. Но Уля отлично понимала, что впечатление легкости и простоты – это, конечно же, иллюзия. Шарик-то по всему видать, заговоренный. На самом же деле Кирилл с натугой, на пределе сил вырвал из груди дьявоглота крупное сердце, торопливо подтянул к ногам дымящийся, бьющийся кусок мяса. И еле успел. Потому как гигант на издохе, почуяв неладное, собрал в волевой кулак остатки магии, которые еще теплились в слабеющем теле, и буквально надрываясь от чудовищной, дьявольской нагрузки, единым порывом захлопнул рану на груди. Вдоль длинного шва, сваривая плотные края, с шипением прополз яркий огненный ежик, разбрызгивая зеленоватые искры. Но поздно!

Кирилл с силой ударил сверху вниз ногой по живому куску демонической плоти. Раздался надсадный треск, затем хлопок и скользкое чавканье ботинок в липкой кашице. Густая темная кровь оросила камни. Страшилище содрогнулось, прижало когтистые лапы к опустевшей груди, жалобно всхлипнуло. Грудной бронешов, наложенный впопыхах, самопроизвольно вскрылся. Оттуда хлынул поток гадкого посмертного чародейства, превращая очередной участок многострадального каменистого плато в осколок магической коррозии… Пошатываясь, дородный монстр сделал несколько неуверенных шагов в сторону и… с грохотом провалился в Провал, родную колыбель.

Неожиданно в гуще схватки приключилось нечто оригинальное. Мешанина тел разом будто бы поредела, словно один из соперников вдруг мгновенно исчез, точно сквозь землю провалился. Девушка вновь насторожилась. И человек, и чудовища не уставали сегодня удивлять друг друга разнообразностью магических приемов, да и невольную зрительницу – Ульяну – тоже. Вообще-то, двурогие дьявоглоты считаются слабей трехрогих – и, надо сказать, совершенно обоснованно, – но зато по части сообразительности обладатель пары надбровных пик, похоже, оказался более плодовитым, нежели его тяжеловесные сородичи. Ибо двурогий монстр нашел, пожалуй, наилучший ход в затянувшейся битве. Волшебники знают, что арсеналы Изнанки поистине неисчерпаемы. Носитель двух магических отростков применил заклятие Невидимости. И довольно успешно – исчез практически полностью. Лишь иногда в воздухе неуловимо проскальзывал зеленоватый отблеск магического свечения, которое неизменно колышется вокруг головы гиганта. И то – лишь на миг. Но отследить по таким вспышкам все передвижения боевого монстра было абсолютно немыслимо.

Кирилл вновь угодил в тяжелый переплет. Твердое каменное плато – идеальное место для использования покрова невидимости. Оно не проминается, как почва, под тяжеленной тушей дьявоглота; на камне не отпечатываются следы хищника Подземелий. А исчезнувший хитрец, судя по всему, подкрадывался к сопернику с поднятым хвостом, осторожничал, чтоб не чиркнуть шипами по базальту.

Однако трехрогий гигант, воюющий по соседству, каким-то образом видел (или чувствовал) своего младшего собрата и всё время пытался его обойти – ринуться в атаку первым. Выглядело это и смешно и странно одновременно. Вместо того, чтоб кинуться напрямую на парня, чудовище было вынуждено обходить невидимую преграду, бегать по кривой. По судорожным метаниям трехрогого демона Кирилл пока и ориентировался. Воин-кудесник смещался туда-сюда по широкой дуге, как маятник, стараясь вынудить шипастого гиганта спотыкаться об исчезнувшего гада. И это парню частично удавалось. Однако противники норовили сузить бойцу свободу маневра, обойти сбоку, прижать его к болоту. И положение воина с каждой секундой ухудшалось. Одно утешение: хоть однорогий громила на сей раз не вмешивался, не решился соваться под лапищи старшим чудовищам, сидел себе в сторонке, с интересом наблюдая, чем же закончатся боевые танцы элиты. Наверное, он не сомневался, что успехом.

Не тут-то было. Волхв парировал коварный выпад выродков Дна выходкой не менее коварной. Магическим слухом Уля уловила невнятное бормотание партнера: «От стенки к стенке расступись, кирпичиками разойдись, по всем карьерам разлетись, в песочек мелкий разложись, передо мною появись, и сын от сына отлепись». «Заклятие множественности!» – догадалась волшебница.

И точно! Кирилл вдруг рассыпался на кучу фантомов. Причем каждый из следующих Кириллов тут же раздваивался, вырастал сам из себя, вновь клепал свои подобия. Очередной слепок раз за разом слетал со своего прототипа, точно весенняя капля с сосульки. Примерно так же делятся живые клетки. Только фантомы плодились гораздо быстрей. Чпок! Уже два Кирилла, и они разбежались в разные стороны, уходя из-под удара противника. Чпок! Уже четыре. Чпок – восемь и т. д.