А пластмассовый шарик не пропал. Он лежал на земле около забора и не думал влетать в окошко под крышей сарая, а просто отскочил от стены рикошетом100 далеко во двор. Там его и подобрала Кошка Молли, вернувшись из ИКСа. Это вышло случайно. Она ничего не искала, а просто вышла во двор, чтобы полить цветы.

И хотя было совсем не поздно, усталый ИГРЕК 007 уже сладко спал. Но перед сном ему снова попалась на глаза лежавшая на тумбочке газета «Джерусалем Хвост», и он с грустью вспомнил Аиду и Радамеса.

Скорее всего, скелеты в синайском музее старых вещей принадлежали именно его древнеегипетским знакомым!

А назавтра Молли упорно расспрашивала 007 о его вчерашних занятиях. Он отвечал, что лазил в сарай за шариком, найти его там не смог и вернулся домой читать Жюля Верна. Мы знаем, что это не было правдой, хотя далеко не во всём – враньём.

Проницательная Молли почувствовала лёгкую неуверенность в словах сыночка и, не поверив в недоразумение с улетевшим шариком, без толку задавала каверзные вопросы.

Она нервно расхаживала по комнате взад и вперёд, а затем, утомлённая, опустилась в кресло. В конце концов, её терпение лопнуло:

Однако ИГРЕК 007 строго хранил тайну. Дошло до того, что Молли дрожащим от волнения голосом пожаловалась Кацу, своему дорогому мужу:

Тем не менее в тот день ИГРЕК 007 никому не рассказал о чёрной дыре в каменном сарае.

Действие происходит в селе Михайловском101 12 августа 1825 года.

Пушкин и его няня, крепостная крестьянка Арина Родионовна, начинают играть блиц за шахматным столиком в бедной, но уютной лачужке. Топится русская печка. По полу ходят в поисках пищи два упитанных гуся.

Пушкин начинает партию белой пешкой g2-g4, a няня немедленно отвечает чёрной: e7-e5. Пушкин долго думает, напевая себе под нос «Жили у бабуси два весёлых гуся, один серый, другой – белый, два веселых гуся», и попадает в жестокий цейтнот102. Наконец он решается: f2-f3. Тогда няня, снисходительно улыбнувшись, переставляет ферзя с d8 на f4 и ставит Пушкину мат103! «Давненько не брал я в руки шахмат»,104 – ворчит недовольный поэт и в сердцах локтем сбрасывает фигуры на пол.

«Ну, полно, батюшка, экой ты горячий», – успокаивает Пушкина няня, ползая по полу на коленках в поисках пешки, закатившейся куда-то под кровать. Не добившись успеха, она встаёт, с оханьем распрямляет спину и садится на табуретку.

П у ш к и н (серьёзно): Гуси-гуси!

Г у с и (вопросительно вместе): Га-га-га?

Н я н я (заботливо): Есть хотите?

Г у с и (утвердительно вместе): Да-да-да!

Няня рассыпает овёс по полу, и гуси принимаются его клевать.

Затем Арина Родионовна берет в руки аккордеон и, аккомпанируя себе, начинает петь:

П у ш к и н (с завистью): У меня пальцы тоже музыкальные – толстые, но зато короткие, а потому и я бы мог сыграть не хуже, да так, чтобы не оказаться в луже. Вообще-то, няня, здесь так душно, не говоря о том, что скушно. (Он добавляет cum grano salis106.) Буду тебя отныне Аккордеоновной называть.

Н я н я (с мудрой ухмылкой): Хоть горшком назови, да в печку не ставь.

П у ш к и н (иронично): Да места нет. Там только борщ и щи.

Н я н я (уверенно): Найдешь местечко – только поищи!

П у ш к и н (разочарованно): А я не знал тебя такой, я знал тебя совсем другой!

Н я н я (печально):

П у ш к и н (заботливо):

В альбом Татьяне

Н я н я:

П у ш к и н:

Н я н я (сердито)'. Пить отродясь вино не приходилось!

Я с детства брагу111 пью.

П у ш к и н (насмешливо)'. Скажи на милость!