Ей предстояло осилить последний курс. Он уехал в таёжный посёлок, где проживали её дед и бабушка. Это было хорошим предзнаменованием. Посёлок был её второй малой родиной.

Алёна выросла в обеспеченной семье. Отец, сколько помнит, работал чиновником в городской администрации. Мать — заместителем главного редактора ведущей областной газеты. Как и большинство российских чиновников, родители буквально «горели» на работе, стремясь максимально повысить благосостояние семьи. Особенно преуспел в этом отец, в поте лица трудившийся в земельном комитете. Его тяжёлая и нервная работа по отведению участков под застройку приносила хороший доход. Не отставала от него и мать. Она не просто получала приличную зарплату, но и с большим успехом и за хорошие гонорары писала заказные статьи. Благодаря дружным стараниям семья жила очень не бедно. У них было всё! Не было только одного: добывание денег совершенно не оставляло времени для воспитания единственной дочери. Особенно в летнее время. Поэтому все каникулы Алёна проводила в таёжном посёлке у деда с бабушкой. Именно от общения с ними у девушки сформировались взгляды и ценности, отличные от родительских.

Отец с матерью часто повторяли, что «она вся в деда с бабкой», вкладывая в эту фразу исключительно негативный смысл. Слишком разными были семьи Соколовых старших и младших. Они различались и по характеру, и по духу, и по убеждениям. В роду был налицо конфликт поколений отцов и детей.

Дед, несмотря на внешнюю суровость, был романтиком. Нет, не из той категории мечтателей, строящих воздушные замки. А из той, ныне старомодной породы людей, которые ехали в середине двадцатого века в тайгу не за длинным рублём, а «за мечтами и за запахом тайги». При всем этом они там не просто мечтали и развлекались, а претворяли свои мечты в реальность. Строили новые города и осваивали необжитые просторы, налаживая добычу и производство нужных стране полезных ископаемых. Именно эти романтики-созидатели впоследствии оказались не у дел. Когда хитрые и пронырливые дельцы за бесценок приватизировали плоды их многолетнего труда и, чтобы отвести от себя гнев и разорвать связь поколений, запустили идеологическую утку о том, что старшее поколение прожило жизнь бесполезную и пустую. Несмотря на это, дед не впал в уныние и никогда не считал прожитую жизнь напрасной. В нём жила непоколебимая уверенность: рано или поздно эта всплывшая наверх пена уйдёт в небытие, а все созданное их поколением будет служить народу.

Эта вера помогла деду выстоять и не сломаться в условиях тотального разрушения и разворовывания государства. Он и жену нашёл себе под стать. Только бабушка, жизнелюб и оптимист, презиравшая мещанство и скопидомство во всяком их проявлении, могла перенести все тяготы и лишения, выпавшие на их долю.

Их черты характера унаследовала и Алёна. Дед с бабушкой души не чаяли во внучке и всячески поддерживали в ней романтические начинания, одновременно приучая её к стойкости и умению противостоять напастям жестокой действительности.

Молодых людей, выросших в «благополучных» семьях, зачастую очень быстро перевоспитывает окружение, телевидение и Интернет. На Алёну не смогли повлиять ни лёгкого поведения друзья и подружки, ни всеразвращающий телеящик, ни всеобщее падение в стране морали, нравственности и культуры. Её не испортило и студенческое общежитие, в которое она ушла на четвёртом курсе, когда родители вдруг затеяли разводиться и обзаводиться новыми семьями. Алёна разругалась с ними «вусмерть» и, заявив, что у неё «нет теперь дома», не стала жить ни с тем, ни с другим.

Вот и Павел показался ей таким же независимым и самостоятельным романтиком. Алёна не могла не влюбиться в созданный в её мечтах образ. Целый год они посылали друг другу через Интернет письма. Звонили по поводу и без повода по телефону. И как только Алёна получила диплом, она тут же собрала вещи и уехала в посёлок, проинформировав родителей, что едет жить к деду.

Они, наконец, встретились. Алёна ожидала, что Павел сразу же сделает ей предложение, но тот повёл себя очень рационально. Предложил «проверить чувства» и какое-то время пожить в гражданском браке. Она согласилась. И когда Павла отправили на месяц в тайгу контролировать вырубку и отгрузку леса, не раздумывая поехала с ним.

Но этот «медовый месяц» принёс больше разочарований, чем счастья. Алёна быстро разобралась: романтизма в её суженом ровно столько, сколько она сама придумала. В довершении ко всему случайно подслушала разговор подвыпивших рабочих. Из их пьяной трепотни стало понятно: в посёлке у Павла есть пассия, с которой он жил весь этот год. Она сделала попытку завести об этом разговор, но разборки не получилось. Павел хладнокровно разъяснил: парень он неженатый и клятву на верность пока никому не приносил. Алёна расплакалась. Возлюбленный так же невозмутимо её успокоил. С этой женщиной у него был просто секс. Природа, видишь ли, требует своего. Любит же он только её, Алёну, и, когда они поженятся, даст ей обет и будет верен до гробовой доски. Чтобы подтвердить искренность своих намерений, попытался её приласкать. Но после таких откровений его ласки, от которых первое время Алёна была без ума, стали вызывать чувство брезгливости и отвращения. Она пыталась перебороть себя, пробовала отвечать взаимностью, но с каждым днём у неё это получалось все хуже. Особенно тягостно стало в последнее время. Они остались вдвоём. Бригада, работавшая до этого, уехала. На смену ей по вахтовому графику должна была приехать другая, но она не прибыла. Нарушилась и связи. Телефон перестал работать. Завтра у Павла кончается срок командировки, а из посёлка ни слуху, ни духу. Она предложила сходить в посёлок пешком, здесь всего-то тридцать километров, но Павел наотрез отказался. Не захотел себя утруждать. Объяснил: солдат спит, служба идёт. Без рабочих спокойнее. Работа, как у сторожа, а уйдёшь — разворуют имущество и продукты. Кто разворует, если здесь на десятки километров никого нет, непонятно.

Размышления Алёны внезапно прервал выскочивший прямо на неё заяц. Немного погодя, через просеку, по которой она шла, перемахнула рыжая лисица. Звери бежали в одну и ту же сторону. Алёна, несмотря на молодость, неплохо знала тайгу. Дед, заядлый охотник и рыбак, не только постоянно таскал внучку с собой, но и учил её всему, что знал сам о таёжном мире и его обитателях. Поэтому девушка определила сразу — зверье чем-то напугано.

«Что бы это могло быть? — принялась она гадать, ускоряя шаг. — Пожар? Но запаха дыма нет. При лесном пожаре обязательно должен быть верховой дым. Может быть снова, как две недели назад, землетрясение? Говорят, звери чувствуют его. Пожалуй, надо быстрее бежать к домику!»

Она припустила в сторону леспромхозовского лагеря. Метров за двести от домиков увидела воду, залившую все пространство со стороны речки. Вода уже подбиралась к стоящим на колёсах вагончикам.

«Значит наводнение! — мелькнуло в голове. — Это лучше, чем пожар!.. От пожара в тайге спастись тяжело!..»

По колено в воде она добрела до вагончика, в котором жили, и открыла дверь. Её суженый безмятежно спал.

— Подъем, засоня! У нас наводнение!.. — громко закричала она. Павел спросонья захлопал глазами:

— Что ты кричишь? Какое к черту среди лета наводнение? Эта речка и весной-то больше, чем на сто метров, не разливается…