Следующие два часа прошли без приключений. Колонна упорно пробивалась сквозь колючие деревья, молчаливо таща на себе инструменты и все те припасы, которые удалось раздобыть в покинутом флаере.

«Неужели оторвались? – Марк не верил в чудеса. – Что-то тут не так!» Догадка превратилась в уверенность, когда идущий впереди Шредер поднял руку. Марк поспешил к рядовому.

– Слышите шум? – Баварец вывернул до предела аудиоусилитель боевого шлема. – Это река. Широкая река.

– Только этого нам не хватало! – Грабовский придержал солдата и сам двинулся вперед.

Лес заметно поредел, грунт стал тверже, из него все чаще выглядывали обломки коричнево-желтых скал. Марк почувствовал свежесть, которой наполнился воздух. Точно, река! Гул нарастал. Еще сотня шагов, и лейтенант остановился на краю глубокой расщелины. На дне каньона действительно бурлила быстрая горная река. Буруны кипели и сверкали под лучами заходящего солнца.

– Фух, привал. – Грабовский опустился на камни. – «Головорезы», ко мне.

Выждав, пока все его воинство соберется, Марк задал вопрос:

– Куда пойдем – налево или направо?

– Уж точно не вниз… – Пери смерил взглядом пропасть. – Тут даже супер-пупер-альпинистам пришлось бы попотеть.

– Если говорить о направлении на столицу, так это налево, – сориентировался Рутов по низкому солнцу.

– А если говорить о направлении на засаду? – Грабовский пристально посмотрел на капрала.

– Наверно, тоже налево, – согласился Алексей.

– Но тем не менее нам именно туда. – Пери задумчиво проследил за изгибом каньона. – Не хочу вас расстраивать, но, скорее всего, это единственно возможное направление. Все остальные пути перекрывает эта чертова расщелина. Часть ее я видел еще с воздуха. Тянется аж до самого океана.

– Что ж не предупредил? – Рутов с укором поглядел на Жоржа. – Знали бы, не пришлось бы сюда переться.

– Знал бы, сам бы не перся, – зло парировал Пери укол Алексея. – Кто мог предположить, что каньон завернет именно в эту сторону и окажется у нас на пути?

– Короче, мы в полной заднице! – подвел итог краткой рекогносцировке Грабовский.

Оспорить этот вердикт не осмелился никто. Пятнадцать землян умолкли. Все они профессиональные солдаты, за плечами которых не одна военная кампания, каждый из них мгновенно ориентируется в ситуации и с большой вероятностью может предсказать действия противника. Именно поэтому все «головорезы» прекрасно понимали, что происходит. Место их приземления морунги выбрали с умом. Это западня – каменный мешок, из которого есть только один выход. И этот выход, скорее всего, перекрыт.

Гортанный дребезжащий крик поднял корсиканцев на ноги. Кричал харририанин, Марк в этом не сомневался. Несомненным казалось и то, что в вопле не было ужаса, только боль.

– Один из наших союзников влип в какую-то неприятность. – Грабовский двинулся на звук.

– Беда с этими штатскими! – Пери выразил мнение всех солдат, которые, как тени, последовали за командиром.

Идти пришлось недалеко. Метров через пятьдесят корсиканцы увидели гурьбу харририан, которые извлекали из густого кустарника одного из своих собратьев. Харририанину не повезло. Он нарвался на побег батила. Огромная колючка пробила бедро горе-путешественника и торчала из него чуть ли не на полметра.

– Положите его на землю, – приказал Марк. – Шредер, дай резак, Луари, заткни раненому рот, а всем остальным немедленно отыскать доктора Дэю.

– Я здесь. – Лурийка растолкала толпу зевак. Доктор сразу поняла, что происшедшее входит в ее компетенцию, поэтому без комментариев приступила к делу. – Выдерните острие. Я продезинфицирую рану и наложу кровоостанавливающий пластырь.

– Давайте!

Грабовский подождал, пока на помощь Дэе придут еще несколько солдат, а затем, активировав резак, молниеносно отрубил длинный шип возле самой раны. На крики потерпевшего никто не обратил внимания. Не дав ему опомниться, «головорезы» перевернули харририанина на бок, и Марк одним рывком выдернул обрубок из окровавленного тела.

– Не нравится мне все это. – Пери внимательно следил за хирургическим действом.

– Что именно тебе не нравится? – Грабовский сдал харририанина под опеку Дэи и поднялся на ноги.

– С одной стороны, нам не стоит задерживаться на одном месте, нас вроде бы ищут. Но с другой стороны… – Жорж Пери скептически глянул на сереющее небо. – Смеркается, а соваться в ночной лес, сплошь утыканный таким вот хворостом, почему-то не хочется. От него даже боевой комбинезон не спасет. Слыхал я, что во время вьетнамской войны партизаны строили подобные заграждения. Американцы их с трудом одолевали. Причем это днем, но никак не ночью!

– Трусишь? – Упрекая капрала, Грабовский оценивающе покосился на лесную чащобу.

– Да мне-то по барабану! Прикажете – пойду хоть сейчас. А скольких харририан мы насадим на вертел? Вот вопрос.

– Ладно, уговорил. Ночуем здесь.

Марк с непередаваемым блаженством растянулся на ворохе мягкой душистой травы. Какой кайф! Ничего подобного не испытывал уже очень давно. Минул почти год, как «головорезы» покинули Землю. Целый год!

Краем глаза Грабовский увидел, что рядом ложится Дэя. Орнамент на ее теле просвечивался сквозь одежду, и чудилось, будто частичка ночного неба упала на землю. Россыпи бело-голубых огней казались такими же прекрасными и загадочными, как хоровод звезд над головой. Женщина прижалась к нему всем телом, пытаясь согреться.

– Жалко, что мы оставили в отеле наши боевые комбинезоны. Функция терморегулирования сейчас оказалась бы очень кстати.

– Первый раз слышу разумные слова. Неужели практичность победила эстетику?

– Зануда! – Лурийка отвернулась.

– Не обижайся… – Грабовский обнял ее.

Они молча лежали, уставившись в бездонное антрацитовое небо. Где-то там, среди звезд, клокочет безудержная жизнь: древние мегаполисы и скромные купола лагерей первопоселенцев, громады космических станций и серебристые стрелы звездолетов. Бешеный ритм, чудовищные скорости, суматоха и толчея. Но это все там… Здесь же только этот лес, шум реки, пьянящий запах трав и Дэя. Марк вдруг почувствовал, что ему этого достаточно, что он в шаге от настоящего счастья. Но этот крохотный, самый последний шаг что-то мешало сделать. Грабовский поглубже заглянул себе в душу. Да, конечно… Николай!

– Марк, как ты думаешь, Строгов мог остаться в живых? – Дэя словно прочла мысли возлюбленного. Ее слова прозвучали тихо и печально, словно стон осеннего ветра.

– Конечно, мог.

Марк постарался, чтобы голос его не дрогнул. Он ведь соврал. Кто может выстоять против сотни разъяренных охотников? Чувство вины окатило лейтенанта ледяным холодом. Там, на Агаве, Николай Строгов сделал его работу. Ведь это он, Марк Грабовский, должен был увести за собой врагов. Но Николай проявил великое сострадание и самопожертвование. Он даровал им с Дэей жизнь и любовь. Марк тяжело вздохнул. Лицо друга будет вечно глядеть на него из небытия, служить напоминанием и укором.