Дыхание перехватило, в горле сформировался ком. Судорожно сглотнув, я вскочила на ноги и, ещё раз выдохнув «Прости!», поспешила прочь из лаборатории. Добравшись до двери, я всё-так услышала жалобное попискивание. Остановиться это меня не заставило, наоборот, я буквально выбежала на улицу и ещё быстрее помчалась к флаеру, но в моих глазах уже стояли слёзы. Если бы сейчас из-за забора выступили давешние гопники, вряд ли бы я смогла их разглядеть. Но этой ночью меня никто не преследовал. Только полный отчаяния взгляд, по-прежнему стоявший перед глазами, да тихий писк, продолжавший терзать слух.

Забравшись во флаер, я включила режим ручного управления и резко набрала высоту, оставив внизу верхушки деревьев. Затем развернулась и помчалась в сторону дома, быстро превысив разрешённую скорость. Лишь после того, как летательный аппарат основательно повело в сторону из-за встречного воздушного потока, я замедлила ход. Углядев свободную парковку на крыше восьмиэтажки, аккуратно приземлилась. Чтобы лучше дышалось, отстегнула ремень и открыла окно. Так и сидела, уставившись в одну точку. Потом снова пристегнулась, поднялась в воздух и полетела в обратном направлении. Туда, куда дул ветер.

Стоянка пустовала. Лишь несколько одиноких флаеров терпеливо дожидались своих хозяев, вероятнее всего, работников службы охраны, а может, и какого-нибудь припозднившегося ассистента из соседней лаборатории. Я вытащила из багажника спортивную сумку, которую брала с собой вместо чемодана в кратковременные поездки, например, на конференции, которые проходили на Новой Земле и потому не подразумевали продолжительных путешествий. Вытряхнула из неё несколько завалявшихся вещей и решительно зашагала ко входу.

С охраной проблем не возникло. Меня знали в лицо, к тому же отпечаток моего большого пальца открывал почти все двери в лаборатории, не считая разве что личных офисов. Я поднялась на второй этаж и направилась прямиком в рабочее помещение, к клеткам.

Звери зашевелились, заметив моё появление. Заглянув на кухню, я раздала всем любимые лакомства, погладила по голове Кофу и Монка, на пару секунд запустила руку в густую шерсть Котоваськи. Потом открыла клетку длинноклюва, аккуратно вытащила его наружу и положила в сумку. Небольшой зверёк занял не больше трети пространства. Рядом лёг пакет с кормом и несколькими морковками. И, на всякий случай, пластиковая карта с документами на Хоббита. Окинув прощальным взглядом оставшихся в вольерах животных, я зашагала назад к лестнице.

Покинуть здание оказалось так же легко, как и в него войти. Хоббит не шевелился, будто осознавал необходимость конспирации. А может, и в самом деле осознавал? Добравшись до флаера, я положила сумку на сидение, соседнее с пилотским, и взялась за рычаг. Предстояло ещё многое сделать.

Лететь домой было, конечно, рискованно, но, по моим подсчётам, фора у нас оставалась приличная. Обнаружить исчезновение длинноклюва до восьми часов утра могли разве что по чистой случайности. Такое невезение представлялось столь же маловероятным, как крупный выигрыш в континентальную лотерею. Тем не менее, оказавшись в квартире, я действовала очень быстро. Предоставив зверьку немного погулять по полу и оглядеться, покидала в сумку сменное бельё, запасную пару брюк и несколько рубашек. Обувь на мне и так была самая удобная. За одеждой последовал ноутбук, косметичка, все мои более или менее дорогостоящие украшения, предварительно ссыпанные в отдельный пакет, и ещё пара-тройка вещей. Едва я позвала длинноклюва, он откликнулся моментально и самостоятельно вернулся на прежнее место.

На лестничной клетке было полутемно. Дверь с шумом захлопнулась за спиной, отсекая меня от прежней жизни. Однако сознание было слегка затуманено – ровно настолько, чтобы приглушать эмоции, – и потому я отреагировала на этот звук без лишних сантиментов. Оказавшись снаружи, к флаеру уже не пошла. Вместо этого двинулась дальше пешком и, преодолев два квартала, свернула к ближайшему банкомату. Сердце на миг кольнула тревога, но нет, карточки пока ещё не были заблокированы. Сняв максимально возможную сумму, спрятала часть в дорожную сумку, часть в кошелёк, как и обычно, хранившийся в небольшом заплечном рюкзачке, а остальное – во внутренний карман куртки. Проверила, что с Хоббитом всё в порядке, мимолётно погладила его по спинке и зашагала в сторону пятнадцатиэтажного здания, на крыше которого располагалась остановка флаербуса. Билет купила в автоматической кассе за наличные, и так же впоследствии расплатилась за междугородний проезд на монорельсе.

В ночное время пассажиры практически отсутствовали. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что мало кто смог бы впоследствии меня опознать. Плохо – потому что в толпе сейчас не затеряешься, и уж если кто-то заметит, то запомнит наверняка. Но выбирать рейс не приходилось.

В дороге я полноценно не спала, но и сказать, что бодрствовала, тоже нельзя. Скорее пребывала в состоянии, близком к трансу, и весь путь проехала, глядя невидящим взглядом в прямоугольное окно. Да и что, собственно, можно разглядеть в ночной темноте, вдобавок на такой скорости?

Добравшись до места, спустилась на первый этаж и снова пошла пешком. Вскоре заморосил дождь. Это было крайне неприятно. Весна выдалась тёплой, как и обычно в нашем полушарии, но после захода солнца нередко поднимался холодный ветер, и становилось зябко. Особенно если промокнешь. А я, как назло, забыла положить с собой зонт. Капюшона же у куртки не было.

Особенно пронырливая капля упала за шиворот. Передёрнувшись, я ускорила шаг, а вскоре уже бежала, будто наперегонки с усилившимся дождём, к ближайшему укрытию. Моё внимание привлекла скамейка под мостом, по которому проходил скоростной поезд. Справа и слева возвышались громадные опорные столбы, а сверху создавался своеобразный сводчатый потолок. Вот туда-то я и нырнула. Положила сумку с дремавшим внутри длинноклювом на скамейку и села рядом.

Нельзя сказать, чтобы дождь совсем уж сюда не проникал. Всё зависело от то и дело менявшего направление ветра. Мне больше негде было полноценно спрятаться от непогоды. Не было дома с надёжной крышей и отоплением, включавшимся посредством одной голосовой команды. Не было лаборатории, к которой, возможно, и стекались не вполне адекватные личности, но куда никто не мог прорваться сквозь прочные стены и герцианское стекло. Только старая скамейка и мост вместо крыши.

Нет, я не раскаивалась в своём поступке. Одной из главных заповедей для меня было «Не сожалей о содеянном». Я не смогла бы оставить Хоббита умирать под лазером Орзи. Но фактов это не отменяло. Вчера у меня был дом, работа, карьера и относительная уверенность в завтрашнем дне. Сегодня ничего из этого не осталось. Зато имелись все шансы угодить в тюрьму за похищение редкого инопланетного животного, собственности Центра, наверняка стоившей немалых денег. Конечно, если меня арестуют, стоит попытаться представить мои действия как акт социальной борьбы. Возможно хороший адвокат сумеет вывернуть дело так, чтобы наказание ограничилось денежным штрафом. Но даже в этом случае на работу по специальности меня уже никто не примет, а длинноклюва вернут в лабораторию на операционный стол.

Значит, надо постараться избежать ареста. Что скрывать, я приехала в этот город не только для того, чтобы сбить со следа полицию, но и потому, что здесь расположен космопорт. Вот только я всё сильнее сомневалась, что это поможет. Скорее всего, к тому моменту, как я смогу вылететь с Новой Земли, на меня уже заявят в полицию. И, стало быть, меня попросту снимут с рейса. А даже если я успею, для них не составит труда выяснить, куда именно я улетела, ведь анонимно билет на межпланетный рейс не купить. В этом случае меня встретят сразу же по прибытии… Тупик. Возможно, затеряться где-нибудь на Новой Земле всё-таки логичнее?