Полковник начал злиться, но чтобы не показывать своих эмоций, встал и стал ходить по палате.

- Почему вам нужно вдалбливать, что женщины – это красивый, но слабый пол! Мужчина должен защищать! Мужчина должен быть сильным! А женщина должна довериться своему мужчине!

Он ходит от окна к двери, задрав вверх указательный палец правой руки и давая мне наставления. Ощущаю себя на планерке в их управлении. Примерно так Сергей изображал начальника во время очередного нагоняя за самоуправство оперативников.

Невольно улыбаюсь. Даже издаю слабый смешок. Его слышит полковник и оборачивается ко мне:

- Она еще и смеется! – взмахивает руками Василий Васильевич.

Я улыбаюсь во всю ширь. Так приятно, когда тебя отчитывают… Когда есть кому тебя отчитывать…

Это же прямое доказательство факта, что ты кому-то нужна…

- Теперь-то ты хоть понимаешь, что совершила ошибку?! – он машет руками, пытаясь меня вразумить.

Я, соглашаясь, киваю головой.

- Серьезно? – мужчина удивлен моему ответу. Да так, что даже садится рядом снова. – Ты, правда, осознаешь свой провал?

Я опять киваю согласно головой, не прекращая улыбаться.

- Ну наконец-то, - удовлетворенно вздыхает полковник. – Ксеню я три года после ранения обрабатывал. Вразумлял.

От переживаний у него даже испарина на лбу появилась. Василий Васильевич достал платок из кармана брюк и протерся им. Движения резкие, руки трясутся.

Он не за меня испугался. Он вновь пережил ситуацию со своей любимой Ксеней. И у них разрешилось все совсем плачевно. Отсюда и такие нервные порывы.

- Так ты напишешь заявление на Спиридонову? – добивает меня полковник, желая услышать мое четкое признание своей неправоты.

- Напишу, - говорю я уже с голосом.

Намерения мои четкие и уверенные. Теперь все только по закону. Как и десять лет назад.

- Вот и хорошо. А то я тут сижу и жду, когда ты в себя придешь, чтобы тебя тепленькой взять. Чтобы не смогла потом заднюю дать.

Я невольно засмеялась над его словами.

- А я думала, что вы за меня переживаете.., - с улыбкой, имитируя укор в голосе.

- Переживаете.., - повторил за мной полковник с ухмылкой, но потом стал серьезным. - Когда мы с Ксеней еще только женились, мечтали, что у нас родится дочь. Даже имя ей тогда придумали. Мария. А в итоге.., - он вздохнул тяжело, покраснел.

- Василий Васильевич, я не крещеная. Будете с Ксеней моими родителями?

Он резко посмотрел на меня. Смотрел в глаза долго, пытаясь понять, говорю ли я правду или сошла с ума. Но я была настроена решительно. Родителей хочется приобрести в любом возрасте. Особенно, если их у тебя никогда не было.

Понимая серьезность моих намерений, полковник отвернулся. Помотал головой. Потом принял прежнее положение, опустив голову. Я заметила как его губа нижняя немного затряслась. Он поднял голову, но боится смотреть на меня. В глазах слезы.

- Вот, - опять он журит меня указательным пальцем, - умеешь ты доводить мужиков. Кого до ЗАГСа, кого до слез…

Сквозь сон чувствую, что кто-то тормошит меня за плечо. Я настолько привык просыпаться от поцелуев Машеньки, что сейчас хочется треснуть тому, кто так дерзко врывается в мой сон. Я даже делаю рывок и бью вслепую. Попадаю по чьей-то руке.

- Капитан Дрозд! Подъем!

Негромко, но строго этот кто-то реагирует на мой выпад. По голосу понимаю, что мужик какой-то. С трудом открываю глаза и вижу перед собой Василича. Сон как рукой сняло.

- Ой, Василий Васильевич! Извините.

Я подскакиваю, но понимаю, что нахожусь дома.

- Спокойно. Ты же не в отделе спишь, - успокаивает полковник, понизив голос. – Вставай. Машенька в себя пришла.

Секунда и я уже на ногах. Только сейчас до меня доходит, что сплю я в нашей с Машенькой спальне. За окном светать начинает.

- Вы откуда знаете?! Как она?! – начинаю забрасывать Василича вопросами, попутно поправляя на себе рубашку.

Как я здесь очутился, помню смутно. Последнее, что в памяти: мы сидим с пацанами в гостиной перед телевизором и пьем виски. Молча. Не чокаясь.

Выходим в гостиную. Все убрано, но телевизор работает. На диване развалился Леха. На полу возле дивана Вадик. Подушкой ему служит дорожная сумка Машеньки, которую она собирала перед побегом от Спиридонова.

С силой сжимаю челюсти. Одна мысль об этом уроде вызывает во мне приступ гнева. Вчера я так и не смог ответить ему за свою девочку. Было не до этого. Но если сейчас он встанет передо мной, клянусь, убью! Видимо, это понимает и Василич, поэтому он отстраняет меня от дела, переводя в потерпевшие. Принцип прост – Спиридонов покушался на меня. Сотрудника полиции.

От нашего с Василичем разговора начинает просыпаться Леха. Он дергается, видя начальника, но тот по-отцовски хлопает ему по плечу:

- Спи. Время есть еще. Чтобы в отделе были вовремя.

Наспех умывшись и накинув куртку, выхожу за полковником на площадку.

- А как вы зашли? – тут только меня осеняет.

- А вы, дураки, дверь не закрыли. Но молодцы, убрались. Так Машеньке и скажешь, чтобы не волновалась, - слегка с улыбкой говорит Василич.

Без лишних слов понимаю, что везет меня полковник в больницу.

- Вы с ней говорили?

- Да, - коротко отвечает начальник.

- Что говорит? Как ее самочувствие? – закидываю вопросами Василича, но он невозмутимо молчит.

- Сейчас сам с ней поговоришь и узнаешь.

Войдя в палату к Машеньке, на секунду замешкался. Передо мной лежит бледная девушка, которой нехило досталось в схватке с противником. Подойдя ближе, понял, что она спит. На голове повязка. Видимо, обработали рану. На брови пластырь. Разбитая губа и ссадина на скуле дали отек, отчего одна сторона лица припухшая. Невольно слезы заволокли глаза.

Я сел тихонько рядом, стараясь не разбудить свою очаровашку. Несколько минут боролся с желанием взять ее за руку. Не выдержал.

Стоило мне дотронуться до ладони, как Машенька повернула голову в мою сторону и приоткрыла глаза.

- Ну наконец-то, - улыбается мне моя девочка.

А я уже еле сдерживаюсь, чтобы не зареветь в голосину. Сказать ничего не могу. Ком в горле. И слезы тихо скатываются по щекам.

- Не плачь, - Маша вынимает свою ладонь из моей руки и прикасается к щеке. Чувствую, как аккуратно большим пальцем вытирает мне слезы.

- Маш, - только и сиплю я.

- Все хорошо, - она продолжает улыбаться, но я тут же нахожусь.

Еще не хватало капитану расклеиться! Кто кого должен успокаивать?!