Глаза закрылись сами собой, тело будто качалось в теплых волнах, было так хорошо, легко, спокойно…

— Спи детка, спи. Завтра трудный день.

Не в силах сопротивляться, я откинулась на подушку и провалилась в сон.

Море. Изумрудные волны шепчутся с белым песком, огромные черные камни ревнуют и сердятся, шипит на них белая пена. Смеется над всем этим нежно-розовый закат. Еще бы — ему-то что? Он едва родился, он рождается каждый раз, стоит солнцу нырнуть в прохладную воду, — что ему до того, о чем спорят соленые волны и острые камни? Они спорят веками…

На берегу сидит русалка. Лунным серебром мерцают ее волосы, тонкие, прозрачные пальцы вплетают жемчужины в косы. Тихо струится нежная песня вслед за простым, но красивым узором. В такт чудесной мелодии качает она плавником под прозрачной водою, сверкающие в лучах заходящего солнца чешуйки мерцают перламутровым блеском. Русалка слышит шаги. Тяжелые сапоги, тонут в зыбучем песке, грубую кожу царапают мелкие ракушки. Она не оборачивается, не прерывает свою песню, не перестает вышивать жемчугом по серебряной косе. Это — магия. Магия моря и ее дочерей.

— Киара!

Голос мужчины звучит так же нежно и таинственно, как песня самой русалки. И его понимают бегущие волны, и его приветствует новорожденный закат! Он говорит на языке, понятном лишь детям воды. Люди его не должны знать, но русалка сама научила мужчину, отдав ему свое сердце, посвятив в сокровенную тайну морских стихий.

— Ты пришел.

Киара обернулась и впервые за много дней улыбнулась.

— Да, пришел, — отозвался мужчина. — Чтобы попрощаться.

Бледных щек морской девы никогда не касались слезы. Зачем? Разве мало в родных просторах соленой воды? Она не плакала, когда тела ее родных рвали на части острые гарпуны сумеречных охотников. Что толку в слезах? Она отомстит. Она не плакала, когда познала любовь. От счастья плачут люди — русалки смеются серебряным смехом!

Она не плакала… до этой минуты. Что это? Что с ней сделала любовь?

— Твоя невеста красива?

— Да, она прекрасна.

— Красивее, чем я?

— Киара…

— Поцелуй меня в последний раз!

Мужчина упал на колени, русалка обхватила руками его шею и притянула к себе…

* * *

Проснувшись, я долго сидела в постели, вспоминая ночное видение. За окном светало. Небо — нежно-розовое, как во сне. Умер закат — родился рассвет. Два вечно юных близнеца.

Мне никогда не снились такие сны. Настолько… реальные. Я была там! Была мужчиной, была русалкой! Мое сердце плакало вместе с ними! Я слышала шум волн, чувствовала соленые брызги на своей коже. Поддавшись какому-то порыву — приподняла локоть и лизнула чуть ниже плеча.

Соленая…

Может, всему причиной зелье, которое я так неосмотрительно выпила? Наверное. Странно, но я чувствовала себя отдохнувшей. И… не то, чтобы готовой совершать подвиги и тем более учиться, но… смирившейся. Меня точно чем-то опоили. Специально. Но ничего у ни не получится! Скоро все образуется, нужно только немного подождать. Где-то в глубине души теплилась надежда расквитаться со всеми, кто так поступил со мной. Но для этого нужно стать сильной. Очень сильной. И если ради этого мне нужно выжить и окончить эту академию — я это сделаю! Клянусь.

Кровать рядом была застелена — значит, Бьянка еще не вернулась.

Несмотря на огромное желание остаться под теплым одеялом, пришлось вставать. Я собралась, заплела волосы, натянула форменное платье. И вместе с звоном колокола (очень тревожным и каким-то тоскливым) — вышла из комнаты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Русалья тина! — я споткнулась о стопку книг.

Вспомнила, что Бьянка просила их забрать. Когда же их принесли? Я, наверное, спала. Пришлось тащить учебники обратно в комнату. Справившись с этим, я спустилась по лестнице.

Огромный зал был наполнен учениками в синей форме — такой же, как у меня. Голубому яблоку негде упасть! Хорошо бы все-таки научиться делать сиреневое.

И о чем я только думаю?

Гомон, смех и суета. Как на празднике цветов в родных краях! Вот только там была радость, а тут… Звуки, оглушая, раздражали и злили. На меня, новенькую, никто не обращал внимания, все были заняты: болтали, обсуждали уроки и преподавателей. Я осторожно потянула за рукав какую-то девчонку, та резко обернулась, смерив меня презрительным взглядом:

— Чего тебе?

— Привет. Подскажи, пожалуйста, где деканат?

— Самую высокую башню видишь?

Я растерянно огляделась.

Сначала я ничего не видела, кроме синей формы и голубых переливающихся стен. Все — синее, голубое, бирюзовое, изумрудное и иже с ними. Это начинало раздражать! Все, за что не зацепится взгляд — либо в форме ракушек, либо в виде русальих хвостов. Сплошные символы морского мира. Мне уже стало казаться — я слышу шум волн и чувствую запах морской капусты…

— Ты чего застыла, эй! Башню говорю, видишь? Высокую, голубую башню? Голову поверни!

— Куда?! — я уже кричала. — Тут ВСЕ голубое!

— Понятно. Новенькая?

— А что, не заметно?

— Заметно. Зачем тебе ректор?

— Не твое дело.

— Не мое. Башня — там.

Меня взяли за плечи и развернули в нужную сторону. Я увидела башню. Может, она, конечно и повыше остальных, но такая же голубая. Ненавижу! Я вдохнула поглубже и резко выдохнула. Сделав так несколько раз — немного успокоилась. И вдруг мне показалось — мелькнула среди голубого моря колонн и платьев черная тень, вспыхнули два огненно-красных глаза. Вспыхнули — и исчезли. И вдруг мне стало легче. Появились силы и контроль над эмоциями.

— Спасибо тебе. И…прости, что накричала. Не справилась с собой.

Девушка улыбнулась. Я посмотрела на нее внимательней. Высокая, длинные блестящие темные волосы, голубые глаза. Точно такое же платье, как у меня, на ней не висело бесформенным мешком, а красиво облегало фигуру. И только я задумалась — почему, ответ пришел сам собой. На девушке был серебряный пояс. Вокруг тонкой талии незнакомки плясали, вспыхивая, знаки, похожие на те, что я видела на собственных руках в храме перед алтарем… Интересно, за какие такие заслуги такой дают? Я тоже хочу. Стоп. Какой пояс? Я хочу домой! К Рику…