Володя Осокин решил заниматься боксом. На первое занятие вместе с ним пришли еще несколько ребят. Тренер выстроил мальчишек и объяснил им, что бокс – это не драка, а игра, и нужно все время помнить, что перед тобой не враг, а соперник, которого нужно победить, но не изувечить. Потом тренер надел перчатки и слегка ткнул ими каждого в физиономию. И хотя было совсем не больно, в секции остался один Володя. Остальным этот вид спорта не пришелся по вкусу.

Осокин быстро прогрессировал. И уже скоро тренировка с грушей сочеталась с изучением приемов защиты и отработки ударов с таким же парнем, как и он сам. А через несколько месяцев Володя впервые был нокаутирован. Разучивали защиту от хука (удара сбоку). Стоя лицом к двери, Володя увидел, как в зал вошел чемпион страны Михайлов, и на секунду отвлекся. Его напарник не видел вошедшего и, воспользовавшись этой секундой, нанес сильный удар. Осокин быстро пришел в себя и уже никогда больше не ослаблял внимания во время боя. Из него получился неплохой боксер. Незадолго до войны он уже начал выигрывать настоящие бои.

Судьба Володи сложилась печально. Он добровольно ушел на фронт, откуда вернулся с безжизненно висевшей рукой. Но не сдался, окончил институт и женился на замечательной девушке. К сожалению, через несколько лет она неожиданно умерла, и Осокин запил. Иногда его видели совершенно опустившимся, а вскоре и он последовал за женой. Воли этого крепкого парня хватило на сражения со спортивными соперниками, военным противником и на преодоление физического недуга, но оказалось недостаточно, чтобы преодолеть потерю любимой женщины.

Общество «Спартак» обрело в школе много поклонников. Ребята с радостью получали удостоверение «Юный спартаковец» и с усердием занимались разными видами спорта. Около десяти учеников записались в секцию академической гребли и вскоре перетащили туда и меня. Осенью тренировки шли на «Стрелке» – в месте, где Москва-река расходилась с канавой возле кондитерской фабрики «Красный Октябрь». Обучение гребле началось со знакомства с четырехместной фанерной лодкой. А зимой мы два раза в неделю тренировались на гребном канале на Красной Пресне. Гребцы сидели на подвижных банках (сиденьях на роликах) и веслами гоняли воду по кругу. По сравнению с гимнастикой физическая нагрузка здесь была значительно большей, зато риск сломать руку или ногу много меньшим. Весной гребную базу «Спартака» перевели в Парк культуры имени Горького. Теперь мы ходили уже на настоящих спортивных лодках – клинкерах.

Занятия греблей положительно отразились на моем физическом состоянии. Мышцы рук, ног и спины окрепли, и я почувствовал себя спортсменом, готовым даже к большим нагрузкам. Заметила это и наш тренер Ольга Руденко. После очередных занятий и контрольных упражнений она посадила меня на место загребного нашей четверки, от которого во многом зависела скорость лодки.

Мы аккуратно тренировались и серьезно готовились к соревнованиям, когда на базе произошло чрезвычайное происшествие – во время очередного заплыва от сердечного приступа внезапно скончался один из гребцов. Занятия были приостановлены, а все спортсмены подвергнуты жесточайшему медицинскому контролю.

К счастью, наша команда не понесла потерь, и через несколько недель тренировки возобновились.

В классе сформировался дружный коллектив из мальчишек, и мы не только ходили на тренировки, но и собирались по праздникам. Вот и договорились вместе встретить Новый год.

Собрались у Саши Никульшина. Его родители ушли в гости и предоставили комнату в распоряжение компании сына. Всего нас было семь человек. На столе стояли две бутылки полусладкого вина и несколько бутылок лимонада. А еще были пирожки и другие вкусные вещи, среди которых выделялись две банки щуки в томатном соусе. Их притащил Володя Осокин, который где-то вычитал, что в древности полководцы всегда перед Новым годом ели щуку, и это считалось залогом предстоящих побед. Тогда мы еще не знали, что нас ждет через полгода.

Все выпив и съев, пошли гулять и зачем-то начали переворачивать скамейки на Ильинском сквере напротив здания ЦК ВКП(б). Тогда это было очень смешно.

Потом я снова сидел на лавочке в том самом сквере, но было грустно. Некоторых ребят уже не было, а двое вернулись искалеченными. Но тогда на пиджаках и куртках многих из нас сверкали значки ГТО, и нам казалось, что мы готовы не только к труду, но и к обороне.

Последний раз я сел в лодку в субботу 21 июня 1941 года. Это были соревнования юношей на кубок газеты «Комсомольская правда». И хотя наша команда заняла первое место, кубок, который должны были вручать в воскресенье после окончания всех заплывов, мы так и не получили. Но зато обрадованные победой мальчишки и болевшие за нас девчонки гуляли в парке допоздна и вернулись домой уже за полночь.

Для некоторых моих друзей это был последний мирный вечер в их жизни.

В первые дни войны в военкомате царило столпотворение. Мужики с повестками в руках толпились у дверей кабинетов. Другие, а их было большинство, ходили по коридорам и искали, к кому следует обратиться со своими вопросами. Они пришли сами и пытались понять, с кем разговаривать и что делать. Среди этой толчеи были и мы – мальчишки, не достигшие призывного возраста, но рвущиеся на фронт. С нами никто не хотел разговаривать, но мы настырно лезли во все двери. Только через несколько часов мне удалось добраться до стола, стоявшего во дворе военкомата, где какая-то женщина записывала фамилии и адреса людей в группы, формируемые для строительства укреплений. Записала и меня.

Дома к этой идее отнеслись настороженно, но, поскольку никто толком ничего не знал, а о приближении немцев к Москве и не думали, серьезных возражений не последовало. Однако через пару дней пришла повестка: «Явиться с вещами для отправки к месту назначения…» Строгий тон, да еще «с вещами», оказался неожиданным. Бабушка плакала, а соседки сочувственно вздыхали. Но я с небольшим заплечным мешком, заполненным пирожками и другой едой, собранной всей квартирой, явился в нужное время на сборный пункт. А уже на следующий день бодро шагал по улицам райцентра Витебской области со смешным названием Городок.

Нас разместили у местных жителей, и началось тягостное ожидание. Между тем с фронта приходили тревожные вести. Ходили слухи, что немцы взяли Минск, а от него до Городка менее 200 километров. Над головами постоянно летали немецкие самолеты. На город дважды бросали зажигательные бомбы. Напряжение возрастало.

Наконец прибежал посыльный и передал команду немедленно явиться к райкому партии. На площади уже собралось человек двести. Из здания вышел старший лейтенант, окинул всех взглядом и без всякого вступления объявил:

– Положение изменилось. Немцы прорвали фронт и движутся на восток. Вы все являетесь добровольцами. Возьмите свои вещи и во дворе райкома получите оружие.

Ни вопросов, ни возражений не последовало, и часа через полтора наш отряд вместе с небольшим обозом, состоящим из десятка подвод, груженных разным имуществом, тронулся в путь. Это были первые шаги навстречу военной судьбе.