1490 ГОД, ФЕРРАРА

Недели шли, а портрет Беатриче все так же стоял в богато отделанном кабинете Леоноры, именуемом студиоло, а в разговорах семья старательно обходила тему неудачной помолвки младшей дочери герцога. Жалея Беатриче, Изабелла попросила Никколо да Корреджо переложить несколько его сонетов на музыку, дабы развлечь младшую сестру пением. Все знали, что поэт безнадежно влюблен в Изабеллу и готов исполнять любую ее прихоть. Никколо сочинил пятнадцать сонетов для лютни. Каждый вечер Изабелла исполняла для Беатриче несколько сонетов, затем сестры играли в карты, причем младшая неизменно выигрывала. Трудно сказать, побеждала ли младшая сестра в честной борьбе, или старшая просто позволяла ей выигрывать. После игры Изабелла убегала в свою комнату, чтобы предаться воспоминаниям о дыхании Франческо на своей шее.

Когда Изабелла уставала развлекать Беатриче, она посылала сестре карлицу Матильду. Карлица задирала юбки и носилась по комнате со щенком грейхаунда, поливая собаку тонкими струйками мочи. Матильда сообщала Изабелле, что равнодушная к прочим развлечениям Беатриче, наблюдая за ее проделками, не могла сдержать смеха. «Я бегала вокруг щенка, пока совсем не запыхалась. Затем принцесса улеглась в кровать, а слуги пришли вытереть пол, чтобы с утра принцессу не разбудил скверный запах, храни Господь ее детскую душу!»

В последнее время Изабелла стала очень набожной и каждый день, к удивлению матери, ходила на мессу. Изабелла ни за что не призналась бы, что благодарит небесную заступницу, которая спасла ее от брака с ненавистным Лодовико. Подумать только, сейчас он мог бы унижать ее, как унижает сестру!

Изабелла знала, что Беатриче каждый день спрашивает отца, нет ли известий от мессира Тротти. И вот в конце января мессир Тротти явился из Милана собственной персоной и попросил срочной аудиенции у герцога и его семьи.

Семейство д'Эсте, за исключением трех младших сыновей — Альфонсо, Ферранте и Ипполито, по малолетству отправленных в постель, — собралось в маленькой гостиной с большим камином. Невысокий потолок создавал камерную атмосферу, как нельзя лучше подходившую для сплетен — товара, за которым и посылали в Милан мессира Тротти.

Последнего распирало от свежих новостей. Желая обойтись без долгих предисловий, мессир Тротти обратился прямо к герцогу:

— Ах, ваша милость, какая жалость, что вас там не было! Это самое грандиозное зрелище из всех, что мне довелось видеть! Вся Италия только о нем и говорит!

Герцогское семейство безмолвно воззрилось на посланника.

— Как, разве вы ничего не слышали?

Эрколь и Леонора, приученные встречать самые страшные новости с невозмутимым видом, молчали. Изабелла успела подумать, что Тротти говорит о величественной церемонии бракосочетания Лодовико с его любовницей. Беатриче внимала словам посланника, словно голодная собака, ждущая у таверны объедков.

— Я говорю о «Параде планет»! — Тротти воззрился на семейство д'Эсте с таким видом, словно сомневался в их способности понимать по-итальянски. — Не удивлюсь, если в скором времени вы получите дюжину сообщений об этом чуде. Волшебное и волнующее представление, устроенное живописцем и инженером Леонардо Флорентийским. Вообразите: громадный купол, построенный под крышей! Танцы и музыка всю ночь! Разыгрывались битвы от дней Рима до великого сражения отца Лодовико за Милан. Сцены битв были так ужасающе правдивы, что я словно побывал в гуще баталий! Когда часы пробили полночь, Лодовико вышел к зрителям в костюме восточного паши. Должен признаться, он весьма походил на чародея. Лодовико велел музыке остановиться. И тут поднялся занавес — и внезапно оказалось, что купол изображает небо! Небесная сфера сияла, словно громадная золотая вселенная! Актеры изображали семь планет и двенадцать знаков зодиака, которые, словно настоящие, двигались по орбитам. Все вокруг заливал свет факелов. Актеры, одетые соответственно своим персонажам — Марсу, Венере, Нептуну, вращались на небе, вызывая у зрителей головокружение. Затем, один за другим, актеры повисли над сценой и обратились к публике с прочувствованными монологами. Они висели в воздухе, словно по волшебству! Никто не мог понять, как подобное возможно. По окончании представления все столпились вокруг флорентийца, однако он так и не раскрыл своих секретов.

Молчание.

— Говорили, что во времена античности только скульптор Фидий умел изображать богов, но ни с кем не хотел делиться своим знанием. Похоже, Леонардо одарен не меньше античных творцов!

Снова молчание. Следовало показать мессиру Тротти, что негоже болтать о каком-то театральном представлении, когда Беатриче и ее семья вот уже много недель ждут вестей о свадьбе! Одну лишь Изабеллу, уставшую слушать об унижениях сестры, в отличие от прочих увлек рассказ Тротти, и она жаждала подробностей.

— Все только об этом и говорят, — обиженно пропыхтел посланник.

— И в честь чего давалась сия festa?[4]— наконец подал голос герцог Эрколь.

Изабелла почувствовала, что Беатриче затаила дыхание.

— Праздновалась годовщина свадьбы двадцатиоднолетнего племянника Лодовико Джана Галеаццо и вашей кузины Изабеллы Арагонской. Впрочем, это только повод, по-настоящему празднество затевалось, чтобы поднять престиж самого Лодовико. Он устраивает пышные торжества якобы в честь племянника, но на самом деле стремится отвлечь юного герцога от управления Миланом, а затем постепенно прибрать к рукам всю власть. — Тротти посмотрел на Беатриче. — Кстати, он любит, когда его называют Il Moro.[5]

— Он действительно похож на мавра? — спросила Беатриче.

— Сами увидите, — как истинный дипломат, уклончиво отвечал Тротти.

Кто знает, размышляла Изабелла, возможно, Лодовико называют так потому, что он смугл и дик, как те варвары, которых Изабелла видела на картинах. Эти люди живут в шатрах, режут глотки врагам и отрицают учение нашего Господа. Бедняжка Беатриче! Страшно даже представить, что такой человек разделит с ней ложе!

— А что слышно про свадьбу? — не выдержала герцогиня.

— Il Moro выражает свои глубокие сожаления, что не может назначить день свадьбы сейчас, но обещает определиться в ближайшие месяцы.