Рита откашлялась. Она собиралась заявить о том, что чай – совершеннейшее дерьмо, и еще о том, что ей никогда бы не удалось выбраться из Брайнинга или со Спрогё, не подвергнувшись стерилизации, и что она просто маленькая сучка, которой следовало нести всю ответственность за собственные поступки, – но именно в этот момент во рту у нее совершенно пересохло.

Она взялась за горло. Ощущения были очень странные, похожие на приступы аллергии на морепродукты или пчелиный яд. Кожа вдруг покрылась потом, как от крапивных ожогов, свет вызывал резь в глазах.

– Что за чертовщина была подмешана в твой чай? – простонала она и в замешательстве огляделась.

У нее жгло пищевод, и это было совсем дурно.

К ней приблизилась фигура хозяйки. Голос ее был приглушенным и мягким.

– Рита, ты в порядке? – прозвучало у нее в ушах. – Может, тебе лучше прислониться к спинке стула? Иначе, боюсь, ты можешь упасть. Знаешь, пожалуй, я вызову врача. Возможно, у тебя инсульт. У тебя совершенно сумасшедшие зрачки.

Рита задыхалась. Медная кухонная утварь, расставленная на полках напротив, заплясала, сердцебиение в груди усилилось, затем совсем замедлилось.

Она вытянула свинцовую руку в направлении возникшей перед ней фигуры. На долю секунды Рита была похожа на какое-то животное, вставшее на задние лапы и занесшее когтистую лапу.

Затем рука рухнула вниз – сердце в одно мгновение остановилось.

И образ перед ней исчез, как исчез и свет.

Ноябрь 2010 года

С первыми лучами солнца она разбудила его. У нее были самые очаровательные в мире ямочки на щеках.

– Карл, тебе пора. Ты едешь на Фюн вместе с Ассадом!

Поцеловав его, Мона полностью открыла жалюзи. Ее тело явно полегчало после ночных безумств. Ни слова о его четырех побегах в туалет, ни единого застенчивого взгляда после бесчисленных нарушений ее телесных границ. Она являлась женщиной, всецело предающейся блаженству независимо ни от кого, и продемонстрировала, что принадлежит ему.

– Вот, – Мона поставила рядом с ним поднос.

Какое ароматное блаженство! А посреди яств лежал ключ.

– Он твой, – она налила ему кофе. – Он требует заботливого обращения.

Карл взял его в руки. «Каких-то два с половиной грамма, а означает дорогу в рай», – подумал он.

Перевернув пластмассовую штуковину, на которой висел ключ, Мёрк прочитал печатные буквы: «Ключ любовника».

Не сказать, чтобы этот брелок привел его в восторг.

Он выглядел слишком потасканным.

Четырежды они звонили Миа Нёрвиг, и все четыре раза оказались напрасными.

– Сейчас посмотрим, есть ли кто-нибудь дома, – сказал Карл, когда служебный автомобиль приблизился к Хальсскову и мосту Большой Бэльт.

Они нашли дом приготовленным к зимней спячке, подобно каравану. Жалюзи на окнах, пустой гараж. Попытавшись открыть кран садового шланга, Карл обнаружил, что они даже перекрыли воду.

– И ничего не видать, – заметил Ассад, просунув нос между двумя планками жалюзи с задней стороны дома.

«Проклятие», – подумал Карл.

Рыбка сорвалась с крючка.

– Можем взломать дверь, – коллега выудил из кармана складной нож. Для него не существовало никаких запретов.

– Ради бога, положи его обратно в карман. Заедем на обратном пути. Может, они еще вернутся.

Правда, сам Мёрк в это не верил.

– Вон Спрогё, – Карл показал вперед между стальными проводами моста Большой Бэльт.

– Не так уж он плохо и выглядит, как раньше, – заметил его коллега, задрав ноги на уровень бардачка.

Неужели нельзя сидеть в машине по-человечески?

– Свернем здесь, – сказал Мёрк, когда они поравнялись с островом и достигли съезда сразу после основного моста, и съехал с дороги к шлагбауму, производившему впечатление наглухо закрытого. – Остановимся тут.

– Хорошо, а дальше что? Тебе придется давать задний ход на автобане на мосту – ты уверен, что это хорошая идея?

– Я включаю аварийку, когда сдаю назад, так что меня вполне можно объехать. Идем. Если бы мы сначала позвонили и попросили разрешения приехать, день прошел бы впустую.

Не прошло и двух минут, как события начали развиваться. К ним подошла коротковолосая женщина, облаченная в кислотно-оранжевую куртку со светоотражающими полосами и в весьма элегантных туфлях на высоких каблуках. Сочетание, определенно наводящее на некоторые размышления.

– Вам нельзя здесь находиться. Сейчас же уезжайте! Мы на секунду приоткроем шлагбаум, чтобы вы могли продолжить движение к Фюну или развернуться обратно к Зеландии, только, будьте добры, помедленнее.

– Карл Мёрк, отдел Q, – сухо представился Карл, протягивая свой жетон. – Это мой ассистент, мы расследуем убийство. У вас есть ключи от шлагбаума?

Это возымело кое-какое действие, но все же и дама обладала здесь властью, так что она отступила на несколько шагов и приложила ухо к рации. А после кратких переговоров вновь обратилась к ним с выражением чиновничьей ответственности, тяжко возлегшей на ее плечи.

– Держите, – она протянула Карлу рацию.

– Карл Мёрк, отделение Q, полицейское управление Копенгагена. С кем имею честь говорить?

Человек на другом конце представился. Видимо, большая шишка из связной администрации моста Большой Бэльт, расположенной в Корсёре.

– Вы должны понимать, что вы не можете въехать на остров, не пройдя предварительной процедуры согласования, – кратко объяснил он.

– Ясно. Точно так же не-полицейский не имеет права применять свой пистолет против массового убийцы, верно? Так уж устроен мир. Я прекрасно понимаю вашу позицию. Однако в данный момент дела обстоят таким образом, что у нас прорва работы и мы находимся в ходе расследования чрезвычайно неприятных вещей, которые, по-видимому, уходят своими корнями на Спрогё.

– Например?

– Этого я вам сказать не могу. Но вы можете позвонить директору полиции Копенгагена, и на согласование у вас уйдет ровно две минуты.

Небольшое преувеличение, ибо иногда требовалось четверть часа лишь на то, чтобы дозвониться до приемной директора, так как в настоящее время они были по уши завалены работой.

– Хорошо, думаю, что именно так я и поступлю.

– Ах, как здорово, благодарю вас, мы неимоверно счастливы, – произнеся эти слова, Карл выключил рацию и протянул ее обратно, оповестив даму в оранжевой куртке: – Он дал нам двадцать минут. Надеюсь, вы успеете провести нас по окрестностям за это время. Еще нам бы очень хотелось узнать, что известно вам о той эпохе, когда на острове находилось женское исправительно-воспитательное учреждение.