Относительно набора в армию свидетельств столь же мало. Кто-то шел служить добровольно, кто-то — по призыву, но соотношение между теми и другими определить трудно. Сыновья солдат были обязаны служить согласно закону. Землевладельцам следовало обеспечивать какое-то число рекрутов в соответствии с требованиями налогообложения, но зачастую они могли вместо этого выплатить некоторую сумму денег или вовсе уклониться от участия. Кроме того, армия постоянно пополнялась новобранцами-варварами из племен, вступивших в договор с Римом, поселившихся на территории империи и обязанных обеспечивать солдатами римские войска. Из-за границы также — поодиночке или группами — приходили представители тех или иных племен, желавшие присоединиться к армии. Старое представление о том, что этот приток германцев привел к ее «варваризации» и со временем ослабил ее, ныне дискредитировано. С точки зрения надежности и исполнительности никакой разницы между иноземцами и жителями империи не существовало. Как мы видели в предыдущей главе, в высшие эшелоны командования входило немало офицеров варварского происхождения и они вели себя точно так же, как их товарищи-римляне.

Армия набирала солдат повсюду, где могла, и имеются очевидные свидетельства, что многие люди переезжали на очень большие расстояния, чтобы избежать призыва. В реальном исчислении по сравнению с I—II столетиями жалованье военнослужащим уменьшилось, а дисциплина и наказания оставались суровыми. Вновь изданные законы предписывали наказывать тех, кто увечил себя, чтобы уклониться от призыва (те, кому предстояло идти в армию, отрубали себе большой палец, после чего не могли держать щит и меч как надо). Весьма известен случай, когда во времена Августа всадник поступил так с сыновьями, так что подобная практика была не нова, но, по-видимому, теперь она распространилась еще больше. Юристам слишком часто приходилось иметь дело с подобными вопросами — значит, законы были неэффективны. Священник писал командиру гарнизона в Египте, что просит не призывать на службу сына вдовы; если же это невозможно, он просит хотя бы приписать его к местным limitanei, чтобы он мог находиться поближе к дому, а не усылать прочь, прикомандировав его к comitatenses. Армия IV века не располагала значительными людскими ресурсами, и этот фактор играл большую роль при планировании операций[47].

Но каковы бы ни были истинные размеры армии, увеличение количества соединений означало рост числа командиров. Полковые командиры обычно именовались трибунами, хотя в ходу были и другие названия — например, praepositus. Такой пост давал человеку весьма весомый статус — даже если опять-таки его жалованье и социальное положение в чем-то уступали жалованью и положению офицера-всадника II века. По сравнению с ранним принципатом в армии Поздней империи существовало слишком много командных должностей. Более чем вероятно, что желание наградить своих приверженцев, назначив их на высокие должности — а в кое-каких случаях и передав им командование военными частями, — повлекло за собой в том числе и увеличение количества отрядов. Известно, что некоторые трибуны не имели войск в своем распоряжении (например, служили в штабах), и более чем вероятно, что людей, облеченных соответствующими полномочиями, было больше, нежели отрядов, которыми они могли бы командовать. Ряд трибунов вполне имели возможность получить соответствующее звание, сделав карьеру; более распространенным путем был переход из особых военных частей при дворе императора. Кандидаты (candidati) выполняли во время придворных церемоний роль телохранителей при императоре. Protectores domestici служили в качестве младших офицеров в штабах при императоре или magister militum. Среди них был и Аммиан Марцеллин. Назначения на высокие должности оставались прерогативой императора, но на практике он должен был полагаться на рекомендации высших военных и гражданских чиновников и придворных. Формальной системы подготовки таких офицеров или отбора на основании способностей не существовало. Как всегда в римском обществе, патронат играл определяющую роль в их карьере.

Среди современных ученых распространено мнение, согласно которому comitatenses играли роль мобильной полевой армии; более того, их называют элитными войсками и рассматривают их создание как ответ на серьезную внешнюю угрозу для империи. В прошлом ведение войны требовало перемещения войск с одной приграничной территории на другую, в результате чего оборона слабела и возникала возможность для нападения. В IV веке limitanei, как правило, не меняли места дислокации. Их численность не достигала численности войск на границах в период Ранней империи, и они не в состоянии были отразить крупные вторжения. И все же их базы были снабжены мощными укреплениями, как и большие и малые города, и, как считалось, они должны были продержаться, сколько смогут, и изнурить врага, пока в этот район не подойдет большая армия comitatenses и отразит вторжение. По сути, comitatenses формировали мобильные резервы, которых не хватало в армии прошлых лет.

Многое в этих выводах вызывает вопросы — в особенности то, что они действовали как резервы. Ни на что в этом роде античные источники не намекают. Скорость движения любой армии определяется скоростью перемещения пехоты, и к тому же зачастую она еще более снижалась из-за медлительности волов, тянувших обоз с пожитками и продовольствием. Учитывая размеры империи, разговоры о резервах теряют смысл, ведь если они находились вдали от театра военных действий, то затратили бы очень много времени на дорогу. Несмотря на эти замечания, представление о «мобильной полевой армии» устоялось, и в связи с этим стоит сделать несколько замечаний о том, как на самом деле дислоцировались и использовались comitatenses.

В отличие от limitanei comitatenses не размещались на аванпостах в качестве постоянного гарнизона. В периоды, свободные от проведения кампаний, они пребывали не на границах, а в провинциях. Однако их не концентрировали в одном месте, как следовало бы делать с крупными военными силами, находящимися в боевой готовности, так как это затрудняло бы их снабжение всем необходимым. Временные лагеря, где люди жили в палатках или наспех выстроенных хижинах, не годились для зимнего проживания. В любом случае с политической точки зрения держать вместе большие силы зимой, в период бездействия, было опасно: они могли взбунтоваться. В IV веке войска не строили крупных баз, и даже многие из крепостей легионов, выстроенные во II веке и рассчитанные на пятьсот человек, теперь стояли пустые или укомплектованные далеко не полностью. В начале VI века историк Зосим утверждал, что Диоклетиан поддерживал безопасность в империи благодаря тому, что расположил всю армию вдоль границ в мощных крепостях. «Константин упразднил эту меру безопасности, отведя значительную часть солдат с границ в города, где не требовались вспомогательные войска». Он утверждал, что, оказавшись там, солдаты стали бременем для общин и сами изнежились, вкусив удовольствий городской жизни.