Аммиан перечисляет множество имен известных людей, ставших жертвами чисток. В 353 году его прикомандировали к штабу командующего полевой армией на Востоке Урзицина, имевшего титул магистра войска (magister mili-tum). На военачальника, оказавшегося под подозрением после падения Галла (отчасти в результате действий своих сыновей), возложили обязанности по проведению судебных процессов над теми, кому инкриминировали недавние беспорядки. Для представителя высшего военного командования то была необычная обязанность, и за его поведением особенно тщательно следили, чтобы убедиться в его личной верности Констанцию. Такие трибуналы вынесли обвинительные приговоры множеству менее важных людей, чьи имена остались не упомянуты: среди них были родичи более могущественных особ, а также офицеры и чиновники, сделавшие карьеру под их патронажем. После восстания Магненция расследования и аресты велись в Британии, Галлии и Испании. Лишь благодаря сообщениям Аммиана мы знаем о «волновом эффекте»: наказания настигли не только лидеров гражданских войн и узурпаторов, но и множество других людей. Обычно подобные явления не освещаются в скудных источниках, повествующих о других случаях внутренней борьбы, но о них не следует забывать.

Даже наименее длительные действия, связанные с претензиями на власть в империи, вызывали настоящий хаос. Атмосфера нервозности пронизывала все слои населения — от командующих армиями и верхушки администрации до самых низов. Людям приходилось менять патронов, гадать, кто возьмет верх, но даже если они хранили верность тому, кто в конце концов одерживал победу, их невиновность не служила гарантией от преследований. Честолюбивые представители власти приобретали больший вес, обвиняя товарищей (иногда на это шли из чувства личной вражды, а иногда и потому, что понимали: так они сумеют одолеть того или иного противника). Император, находившийся на вершине власти, также чувствовал, что наиболее влиятельные подчиненные хотят его сместить, поскольку возможность узурпации и гражданских войн сохранялась. Вдобавок рост чиновничьего аппарата и пышный придворный церемониал мешали ему получать точные сведения о происходящем.

Об атмосфере того времени наглядно свидетельствует судьба Сильвана — офицера, изменившего Магненцию во время гражданской войны. Когда конфликт остался позади, Констанций наградил его, назначив командующим армией в Галлии. Сильван был франком; его отец сражался за Константина и отличился в боях. В римской армии в то время было достаточно офицеров германского происхождения; вождь алеманнов сыграл важную роль в провозглашении Константина императором в Йорке в 306 году. Многие из этих людей взяли римские имена, все получили гражданство и социальный статус, соответствовавший их рангу, и с точки зрения культуры во всех отношениях были настоящими римлянами. Сильван исповедовал христианство — явление по-прежнему редкое среди франков, обитавших за пределами империи — и, очевидно, был верен Риму (даже несмотря на то, что его более ранняя измена не позволяет понять, какому именно императору).

Приняв пост командующего, Сильван дал рекомендательные письма чиновнику, занимавшему некую должность в той же области. Было вполне обычным делом просить власть имущих о таких вещах, однако человек, о котором идет речь, руководствовался куда менее благовидными побуждениями. Он осторожно вытравил текст самого письма и оставил на каждой странице только подпись военачальника. Затем он написал новые письма, адресованные ряду высших офицеров, администраторов и других значительных лиц, в которых содержались намеки на планы восстания против Констанция, и отправил их другим заговорщикам — в том числе префекту претория Лампадию — и некоторым другим чиновникам высших рангов. Префект, чье положение давало ему возможность доступа к императору, минуя ограничения, налагавшиеся придворным церемониалом, во время неофициальной встречи вручил их Констанцию. Император немедленно приказал арестовать людей, упоминавшихся в письмах. Однако несколько офицеров — многие из них также франкского происхождения, и среди них Маларих, командир одного из гвардейских полков — решительно настаивали на невиновности Сильвана. Констанций немного смягчился, но когда они предложили, чтобы один из них отправился за Сильваном и привез его ко двору в Милан для объяснений, император отверг их идею. Вместо этого он прислушался к предшественнику Сильвана на посту командующего в Галлии, который был не рад своему смещению, и отправил проводить дознание другого человека. Тот поехал в Галлию, но, оказавшись там, не сделал попыток встретиться или как-то связаться с Сильваном. Вместо этого он присоединился к местным властям, причем обращался со всеми, кто имел лишь опосредованное отношение к военачальнику, как с осужденными преступниками. Тем временем заговорщики отправили новое поддельное письмо, «разоблачавшее» Сильвана и Малариха. Письмо было составлено в таких выражениях, что адресат, в чьем ведении находилась оружейная мастерская в Кремоне, в Северной Италии, был сбит с толку и написал ответ, требуя разъяснений.

Маларих отвез письма императору и во всеуслышание заявил о готовящемся заговоре. Констанций отдал приказ о расследовании, в результате которого были обнаружены следы оригинальных текстов писем и, таким образом, установлен факт подделки. Лампадия арестовали, но у него оставалось достаточно влиятельных друзей, и те добились его освобождения. Одного из его товарищей по заговору подвергли пыткам, но впоследствии он также вышел на свободу, и более никто не был наказан. Человек, сфабриковавший поддельные письма, через некоторое время получил повышение: он стал соправителем (corrector) одной из областей Италии.

Хотя Сильван был полностью оправдан, он не знал об этом, так как связь работала очень медленно. Его друзья при дворе сообщили ему об обвинениях и подложных письмах, притом поведение человека, присланного императором, свидетельствовало, что его, Сильвана, уже осудили и у него нет никакой надежды оправдаться. В какой-то момент он хотел бежать за границу и искать убежища у франков. Но один из офицеров франкского происхождения, служивший в армии, убедил его отказаться от этого плана, уверив, что соплеменники убьют его или с радостью выдадут римлянам за плату. Франки тогда представляли собой не нацию, но множество племен и кланов, весьма слабо связанных между собой.

Сильван никогда не собирался претендовать на трон. Летом 355 года он выдал войскам жалованье от имени Констанция и произнес речь, восхваляя императора и призывая солдат хранить ему верность. «Было ясно, что если бы он собирался посягнуть на императорский венец, — подчеркивает Аммиан, — то раздал бы эту большую сумму золота от своего имени». Однако он думал, что очутился в ловушке и что его сочли виновным, не выслушав. Оказавшись перед лицом неминуемой, как ему казалось, казни, он решил, что единственная его надежда на спасение в том, чтобы попытаться занять престол. Быть может, ему удастся сместить Констанция или по крайней мере вступить с ним в переговоры с позиции силы, предложив себя в соправители. Через четыре дня после парада и выплаты жалованья — это произошло в Кельне, вероятно, 11 августа — его армия провозгласила его императором. Церемония была организована наспех; новый император облачился в пурпурную мантию, сшитую из нескольких небольших флагов, снятых с армейских штандартов и сшитых вместе.