совершил, а точнее того, что не совершил. Молодой человек вздохнул, и облокотив руки на колени, посмотрел на Нику, которая сидела на полу с папкой — досье в руках.

— Леш, мне кажется, или ты идиот? — спросила сестра, просматривая бегло листы, сев по — турецки прямо на полу около кофейного столика, не думая о платье, завязав свои волосы в лохматый хвост.

— Не кажется, я именно такой, надо было сразу ей все сказать. — он встал, прошел до кофеварки, в попытках собрать свои мысли вместе.

— Мне кажется ей надо все обдумать, — Ника вертела в руках какой-то листик. — ух ты, посещала психолога, интересно… Ты знал, что она занималась дзюдо? Врежет тебе с ноги в рот и зубы пересчитать не успеешь.

— Знал. Будешь кофе? — просил он, доставая кружки.

— Да, — Ника продолжала рыться в документах, бегло сканируя каждый лист, будто старалась найти нужную ей информацию. Но ничего такого, за что можно было зацепиться, родилась, жила училась, ни тебе наркотиков в машине, секса на барной стойке, простая девушка, каких много. Возможно более зажатая, но это не удивительно, с такой — то мамашей.

Ника взяла в руки один несколько скрепленных листов, и начала их читать.

— Слушай, ты в курсе, что ее отец уже стал дедушкой? То есть она тетя. А он с ней не общается больше десяти лет. — она хмуро смотрела на бумагу.

— Пролистал. — Леша поставил кружки с кофе на столик, внимательно смотря на сестру.

— Мне ее так жаль, — вдруг сказала сестра, и посмотрела на брата. — Ты понимаешь, что она совсем одна осталась?

Алексей посмотрел на Нику.

«Ты уверен, что только ты и твоя сестра тут жертвы? Это я олененок, Леш. Меня бросили, моя мать так сильно любила твоего отца, что меня оставила на площадке и убежала за ним. Я тот зверек, который потерялся в лесу один. А не вы. Вы до сих пор среди любящих вас родителях. Это я потерялась!»

Он не задумывался о том, как жила она, не чувствовал тоже что Ксения, как так получилось, что его младшая сестра, умнее него. Ника сразу все поставила на свои места, она, пробежав по страницам всего лишь несколько раз озвучила мысли Ксении. Алексей внимательно смотрел на сестру.

Иногда надо чтобы ваши мысли озвучили несколько людей. Вы пришли к какому-то выводу, но не уверены в нем, вот спрашиваете у одного человека, и он подтвердит ваши соображения, но подозрительность возьмет верх, и вы еще раз уточните, но уже у других.

Так было с Лешей, читая это досье он уже знал, что Ксюша всю жизнь была одна, она осталась одна с бездушной карьеристкой — матерью, отец завел себе новую семью и не пытается с ней связаться. Она воспитана всеми и никем, ее характер сформировался таким именно по причине именно воспитания, того, что она впитала в процессе социализации. Отстранённая мать, отец которому все равно, умение держать себя в руках, стараться не показывать эмоции, боязнь отношений — ее всему этому научили люди вокруг.

— Она сказала тоже самое, — заметил Леша, глядя на сестру. — Что она осталась одна, а не ты и не я. Мы получили свою долю любви…

— Причем тут я? — удивилась Ника.

— Потому что, я обвинил ее в том, что отец на нее посмотрел так как не смотрел на тебя, — добавил он, и пересказал разговор, который состоялся здесь полчаса ранее.

Ника сидела и внимательно его слушала, не перебивая, ловя каждое слово, только морщинка между бровями показывала ее смущение и некую озадаченность.

— Собственно всё, — закончил Алексей свой рассказ, глядя в пустую кружку кофе. — Я действительно хотел причинить ей некую боль, в самом начале, это по-детски, я знаю. Но, блин, Ник… я так злился на отца и на Маргариту…

— Я понимаю, Лешик, — глянула Ника на брата. — Но с чего ты решил, что меня надо жалеть? Я получила любви больше, чем многие, больше, чем Ксения! У меня есть ты, мама — чрезмерно заботливая, папа — который всегда был рядом. Леша, отец был со мной рядом, когда пошли первые месячные! Он мне купил прокладки, Леш! Ты из меня жертву не делай. И из себя тоже. А нашей матери удобно в образе жертвы! Ты этого не понял еще? И если я и чувствовала себя иногда лишней, одинокой, у меня есть — ты. Я уже не одинока. И никогда не буду одинокой. Родители испортили жизнь себе, но они не могут испортить ее мне если я этого не допущу. Так же, как и Ксюша, она могла бы стать лучшей версией своей матери, но она не такая. Да, даже Маргарита не самая плохая, она просто полюбила не того и не в то время, так же, как и наш отец. Ты сам решил ненавидеть человека….

Ника закончила свою пламенную речь и встала, она прошла мимо раскиданных бумаг, своих туфлей, не обращая на это внимание, подошла к кухне, открыла холодильник и достала кастрюлю.

— Я хочу есть, — сказала девушка. — Буду есть борщ с чесноком. Потому что я зла на тебя!

Ника налила себе полную тарелку, и поставила в микроволновку, нарезая чеснок и хлеб, в вечернем платье, в стильном макияже, она посмотрела на брата, сидящего на полу.

— Я не знаю, как ты будешь разгребать все это и надо ли тебе это, но ты должен извинится перед Ксюшкой, она не заслужила этого.

— Я знаю, — Леша встал, — нагрей и мне, пожалуйста.

Пока сестра продолжала хозяйничать на кухне, Алексей собрал папку с досье, сложив листы по порядку, собрал осколки разбитого стакана, убрал вещи, раскиданные на диване — обдумывая, что ему сказала сестра. Наверное, потому что он был свидетелем как разрушился брак родителей, ему было сложно принять какие-то вещи, помня, как отец однажды попрекнул мать в том, что, если бы не ребенок — он скорее всего был бы в другом месте.

Брат с сестрой сели за барный стол, и начали есть.

Кто бы мог подумать, что почти в два часа ночи, они сядут за тарелки с борщом, рассуждая о том, что делать и как поступить. Ника все-таки злилась на брата, но в глубине души она понимала, что он просто хотел и хочет ей счастья, он всегда с ней играл, возился с ней, и чтобы он не думал — ее любил отец, она это знала. Ника вздохнула.

— Больше всего в США я скучаю по борщу, — сказала она доедая. — Пришлось даже звонить маме