Роберт, заволновавшись, тоже попытался заглянуть в документ:

– Что там написано?

Лили посмотрела на Моргана. В ее взгляде была нестерпимая боль. Затем, не скрывая отчаяния, она повернулась к Роберту. К мальчику, который только что защищал ее и вовсе не питал к ней ненависти, как ей всегда казалось. Безысходная тоска железными тисками сдавила грудь, даже дышать стало трудно. Надо же, именно сейчас, когда она завоевала любовь Кэсси и в конце концов добилась симпатий Пенелопы и Роберта, суд собирается отнять у нее детей! С горечью подумав об этом, Лили едва сдержала истеричный смех.

Удивительно, но буквально через несколько минут после того, как Лили с радостью поняла, что все племянники любят ее, страшное судебное извещение едва не заставило ее разрыдаться на глазах у всех. Кто-то из дальних родственников решил оспорить завещание Клода.

Но кто именно? Откуда они взялись? Как узнали о его смерти?

– Лили, – взволнованно обратился к ней Роберт, – в чем дело?

Лили переключила наконец внимание на племянника. С трудом сдержав желание погладить его по шелковистым волосам – вероятно, сейчас не самое подходящее время проявлять нежность, – она пояснила мальчику с вымученной улыбкой:

– Похоже, у вас больше родственников, чем мы думали.

– О чем ты? – Мальчик все еще не мог ничего понять. Лили бросила быстрый взгляд на Моргана, затем снова посмотрела на племянника:

– Кажется, кузен вашей мамы обратился в суд, чтобы ему и его жене передали право опекунства над тобой и твоими сестрами.

– Нет!

Мальчик произнес это с таким чувством, что Лили поняла: до конца дней ей не забыть восклицания племянника.

– Мы не будем жить с ними! – твердо заявил Роберт. – И ты должна сказать им об этом.

– Боюсь, все не так просто.

– Почему? Отец выбрал тебя. Так написано и в завещании – я сам видел.

Лили ясно представила себе, как после смерти Клода Роберт потребовал у нотариуса завещание и стал читать его – строчку за строчкой, отказываясь верить тому, что отец действительно оставил его и сестер именно на ее попечение. И все-таки недоверие мальчика сменилось любовью к ней. Теперь он хочет, чтобы она осталась с ними навсегда, с гордостью подумала Лили. Если бы она не была сейчас так расстроена и подавлена, то непременно улыбнулась бы – победно и радостно.

Молодая женщина глубоко вздохнула:

– Да, это так. Но завещание можно опротестовать. Через две недели сюда придет судья, чтобы проверить, как и в каких условиях вы живете. – Голос ее сорвался. – Словом, он должен решить, хорошая ли я мать.

Не ожидая ответа Роберта, Лили поспешила к лестнице – она чувствовала, что вот-вот разрыдается, и не хотела, чтобы мальчик и Морган видели ее слезы.

Морган посмотрел ей вслед. Ощущение, что произошло нечто ужасное, заполнило его душу. Он заметил, как посмотрела на мальчика Лили, когда Роберт сказал, что они не будут жить с другими родственниками. Морган был уверен, что в ее взгляде отразились страх и сомнение. Но Лили так быстро овладела собой, что уже через несколько мгновений он спросил себя: а не почудилось ли ему это? Конечно, было куда легче считать, что ее отчаяние и неуверенность всего лишь плоды его собственного воображения. Разве не убеждал он себя бесконечное множество раз, что эта женщина не способна на искренние чувства?

Нет, он должен наконец признать, что в глубине ее глаз всегда замечал боль, страх и неуверенность. Но он привык подвергать сомнению все, что видел. Впрочем, как и чувства, которые испытывал к ней, а она – к нему.

– Морган!

– Да, Роберт?

– Она ведь будет бороться за нас, да?

Мальчик был очень обеспокоен. Морган подошел к Роберту и покровительственно похлопал его по плечу:

– Конечно, будет.

– Но она может не захотеть. – Роберт посмотрел на носки своих ботинок. – Не думаю, что она пожелает остаться ради меня.

– Что ты, Лили тебя любит!

Роберт засунул руки в карманы и переступил с ноги на ногу:

– Мне все равно, любит ли она меня… Я беспокоюсь за Пенелопу и Кэсси.

– Конечно, я понимаю, – ответил Морган. – Но за них можешь не переживать. Ваша тетя будет бороться за всех вас.

– Откуда ты знаешь?

«Действительно, откуда такая уверенность?» – подумал Морган. Он ничего не знает о ней. Внезапно ему вспомнился разговор с Бьюфордом Тисдейлом в клубе. Тогда Морган был абсолютно убежден в том, что отлично понимает Лили. Но Бьюфорд оказался прав, а он, Морган, ошибался: Лили никогда не делала того, чего от нее ожидали.

Совсем недавно он сам заявлял, что она понятия не имеет, как обращаться с детьми. Но теперь, когда он смог взглянуть на Лили по-иному, все в его представлении об этой женщине изменилось. Как картинки калейдоскопа, перед его глазами один за другим возникали образы Лили: вот она гордо передергивает плечами, демонстрируя свою независимость, а вот пытается скрыть истинные чувства под маской распущенности и бравады.

Если Лили и совершила ошибку в прошлом, то она заплатила за нее каждым днем своей последующей жизни.

Она любит детей своего брата и, возможно, не захочет расстаться с ними, подумал Морган. Однако хотя он и пытался убедить Роберта, будто Лили будет бороться за них, на самом деле такой уверенности у него не было. Даже если она и решит бороться, сможет ли победить? Но разве вправе он посвящать в свои сомнения этого встревоженного ребенка? И Морган лишь бодро сказал:

– Вот увидишь, Роберт, она ни за что не отступится от вас.

Оставив мальчика в холле, Морган отправился на поиски Лили. Он не стал терять время на обход комнат, а, поднявшись по лестнице на самый верх, довольно быстро оказался в мансарде, где прежде была мастерская.

Яркий и веселый солнечный свет словно бросал вызов печали и тревоге, которыми был полон едва начавшийся день. Уличный шум почти не проникал сюда, во всяком случае пока. В комнате было очень тихо.

Лили, как обычно, стояла у одного из больших окон, облокотившись о подоконник и прижавшись лбом к стеклу.

– Ты достаточно долго меня избегала, – стараясь оставаться спокойным, произнес Морган. – Пришло время поговорить.

– Думаю, вам следует уйти. Нам не о чем говорить.

– Наоборот – нам многое следует обсудить, Лили.

– Только не с вами.

– К сожалению, сейчас ты едва ли можешь выбирать себе собеседников. – Он помолчал, ожидая ее возражений. Она вполне могла бы вспомнить о Джоне Крэндале. Но Лили молчала, словно не желала произносить имя человека, который отказался от нее после появления той ужасной газетной статьи.

Помимо воли его охватил гнев. Но на сей раз это не был приступ беспричинной ярости. Как ни глупо, но его злило, что Крэндал не помог Лили. Впрочем, тут же задался вопросом Морган, заставляя себя отвлечься от размышлений об этом человеке, что толку вспоминать о Крэндале, если это никак не способно изменить положение к лучшему, а скорее наоборот? Рядом с Лили теперь остался только он, а значит, именно он и поможет ей. Поэтому после небольшой паузы Морган продолжил: