— Я знаю. – Сунлинь сжал губы. – Задачу это не облегчает.

— Но ведь не просто так на древней головоломке символ другой страны. Вместе мы обязательно ее решим. Я обожаю такие загадки. Вот увидите, супруг мой, – она не смогла сдержать улыбки, произнося эти заветные слова, – вы получите силу победить черных монахов.

Ее голос заглушил жуткий грохот. За ним раздался оглушительный треск, будто кто-то пытается выломать дверь. За окном что-то вспыхнуло, превращая бледный рассвет в ослепительное зарево, словно солнце находилось на расстоянии вытянутой руки. Запах порока и алхимических порошков проник в покои вместе с густым дымом.

Такое мог сотворить только сведущий в алхимии…

От громкого крика Катарина вздрогнула:

— Я знаю, что ты здесь, хитрый гаденыш!

Дайске!

Кажется, он выламывал дверь и пытался что-то взорвать. Но чтобы разобраться с ее простеньким заклинанием не требовалось много сил.

Пугающие завывания, нечеловеческие крики и безумный смех могли принадлежать только призракам. Судя по доносящимся снаружи звукам, они… мешали Дайске проникнуть внутрь?

Катарина бросила принцу его халат:

— Вы должны спрятаться! Кажется, это ваш друг. Я разберусь.

Сунлинь одной рукой поймал одеяние, а она принялась прятать его вещи обратно в мешок.

Не успела даже опомниться, как принц уже был готов.

Его движения были неестественно быстрыми. Он успел облачиться в халат и даже надеть свою необычную маску. Оттолкнувшись от пола, взбежал по деревянной опоре и взобрался на балки под потолком, скрывшись в тени.

За это время Катарина с трудом успела привести себя в порядок.

Едва она затолкала мешок в старый низкий шкафчик с пустыми склянками, как тонкая дверь загорелась и отлетела в сторону.

В облаке дыма и искр в покои ворвался разъяренный Дайске.

— Какого демона ты творишь? Сбежать решил?

Катарина выпрямилась, застыв на месте и молясь, чтобы он не заметил разгромленной кровати и следов того, что на ней происходило. Сбившиеся, пропитавшиеся потом и семенем простыни буквально вопили о всех греховных вещах, которым стали свидетелями.

— Еще и призраков призвал? Значит, это правда, что ты устроил во время Зимней Ночи..? Научился повелевать умертвиями? – Его взгляд переместился на кровать, а рот приоткрылся. – Это… Ты..?

Катарина собралась с силами, заставляя надменного и заносчивого Рэйдена вновь прийти на помощь:

— Ты теперь преследуешь меня? С каких пор я должен отчитываться перед тобой, где нахожусь и чем занимаюсь?

— С тех самых, как из-за тебя Его Высочество покинул крепость! – Дайске шагнул ближе, разглядывая кровать. – Не могу поверить, что это правда…

— Ты бы еще громче кричал о том, кто он. А то еще не все в крепости знают. Да и о чем ты вообще твердишь?

— О слухе, который гуляет по крепости. Будто ты спутался с призраком, и теперь одержим им. И судя по этому, – он ткнул пальцем в темные пятна, отчетливо видные на пыльной простыне, – все эти россказни – правда. Я только не пойму… Все твердят, что это призрак мужчины. Но ты и Минэко… – Он замолчал на полуслове и выругался. – Я знал. Я зна-а-ал… Ты ведь это даже не скрывал! Я хорошо помню наш разговор по пути в деревню. «Возможно, ему нравятся вовсе не женщины», – он передразнил ее, точно повторяя сказанные вечность назад слова, – «Как будто испытывать к кому-то симпатию – извращение.» «Мы оторваны от мира – развлекаемся, как можем.»

Катарина скрестила руки на груди:

— Надо же, какая у тебя хорошая память! Никогда бы не подумал.

Дайске метнулся к ней, грозя указательным пальцем:

— Ты!.. Что-то сделал с господином! Из-за тебя он ушел! Из-за твоих грязных развратных домогательств! Совращаешь мужчин, бесстыдный демон…

Показалось, что из тела вынули все органы и заменили их порохом. Порох засыпали в каждую клеточку тела. Слова Дайске стали свечой, поднесенной слишком близко.

Порох вспыхнул…

Сунлинь все слышал.

Что он теперь подумает о ней?

Еще больше уверится в мысли, что она – мужчина. Не допуская даже возможности, что это может быть не так.

Нет, хуже! Подумает, что она просто ищет развлечений, заскучав в богами забытой провинции.

— Да! Да, мне понравился мужчина! И что с того? – Наружу прорвалось отчаяние, которое уже невозможно было скрыть.

— И что с того? И что с того?! – Дайске орал, брызжа слюной. – Можешь подставлять свой зад, кому угодно, но не смей даже надеяться, что сможешь заполучить Его Высочество! Тебе так не терпится, чтобы тебя отымели?! Боги, даже призрака призвал, чтобы он тебя… – Алхимик схватил ее за полу халата и тряхнул.

Катарина замахнулась, чтобы ударить его, но не успела.

Сначала она подумала, что это и впрямь призрак. Едва слышный шелест одежд, развевающиеся угольно-черные волосы и сверкающие под маской глаза.

Принц слетел с балок, набросившись на алхимика. Сжал его шею, отшвырнув к стене, свободной рукой поймал веер. Только сейчас Катарина поняла, что он бросил его вперед. По губам Дайске растекалась кровь, выступившая из глубокой, пересекающей их раны.

Голос Сунлиня был не громче шепота, но от этого звучал еще более жутко и угрожающе:

— Я лишу тебя языка, если скажешь еще хоть слово о нем. А потом буду медленно отрезать по пальцу, которыми осмелился касаться моего любимого.

Дайске задрожал, беззвучно шевеля ранеными губами.

Он сполз по стене, но вдруг начал подниматься:

— Отправляйся в бездну, призрак! И его забери с собой! – Он посмотрел на Катарину: – Думаешь, я испугаюсь твоего умертвия? Можешь сколько угодно ложиться под него, но не надейся, что я позволю…

Это движение принца Катарина даже не заметила.

Он с невероятной скоростью переместился к алхимику. Сначала стоял перед ней, а потом, исчезнув, возник перед Дайске.

Но то, как Сунлинь замахнулся и рукояткой веера ударил Дайске по виску, разглядела абсолютно ясно.

Алхимик сдавленно вскрикнул и потерял сознание.

Катарина бросилась к нему, опускаясь на колени и осматривая голову. Принц знал, куда бить. Рана была точно рассчитана, чтобы не навредить, но наверняка лишить противника сознания.

Снизу вверх она посмотрела на принца.

Все, что было