Следуя указаниям Холмса, я дождался, когда джентльмены усядутся за вист. Тогда я удалился в свою комнату, взял цилиндр и пальто и, убедившись, что меня не видят ни хозяева, ни слуги, покинул дом через балконные двери малой столовой, незаметно проскользнул по лужку, а оттуда прямиком двинулся к дороге на Хексем. Дождь прекратился, но тучи все еще частично закрывали луну. По мрачному ландшафту растянулись щупальца промозглого тумана.

Я шел по раскисшей дорожке, которая неторопливо закруглялась на северо-восток, где ее ждали просторы болота. Вечер стоял холодный, и среди кустов и осоки то тут, то там виднелись снежные прогалины. Пройдя несколько миль до поворота, где дорога достигала своей самой северной точки, а после устремлялась на восток к городу, я двинулся по низкой поросли на юг, к болоту. Луна уже появилась из-за туч, и теперь я различал впереди болото, отливающее каким-то призрачным блеском. А дальше, едва заметная в темноте, чернела граница Килдерского леса.

Добравшись наконец до бугорка, я оглянулся, а потом, согласно инструкциям Холмса, принялся искать место, откуда меня не было бы видно ни с одной стороны. На это ушло какое-то время, но все же я нашел впадину к востоку от бугорка, частично окруженную зарослями можжевельника и дрока, что давало превосходную возможность спрятаться и в то же время позволяло прекрасно видеть все подходы. Я устроился во впадинке и принялся ждать.

Следующий час моего бдения был сплошным мучением. Мои конечности онемели от неподвижности, пальто плохо защищало от сырости и холода. Время от времени я оглядывал различные подходы, а то и проверял состояние моего оружия – срабатывала сила нервной привычки.

Только после одиннадцати часов я услышал первые шаги – кто-то шел по болотной траве со стороны Асперн-холла. Я осторожно выглянул из укрытия. Это был Холмс, безошибочно узнаваемый по кепке и длинному пальто, его тощая фигура появилась из тумана, и походка была его – пружинистая, легкая. Он шел по самой кромке болота прямо ко мне. Засунув «веблей» в карман жилета, я приготовился к любому развитию событий.

Я ждал без движения, а Холмс приближался, держа руки в карманах. Он двигался в направлении Хексема с абсолютной невозмутимостью, словно вышел на обычную вечернюю прогулку. И вдруг я заметил, как из леса появилась другая фигура. Она была крупная и темная, почти черная, и я в ужасе увидел, что она на всех четырех устремилась к Холмсу. С его места по другую сторону бугорка мой друг не мог пока видеть это существо. Я сжал в руках мой «веблей». Сомнений не оставалось: из леса бежал тот самый страшный волк, намереваясь добавить к трем предыдущим жертвам четвертую.

Я следил за его приближением, держа револьвер наготове на тот случай, если зверь слишком близко подбежит к Холмсу. Но вдруг – когда животному оставалось до Холмса около сотни ярдов и оно оказалось в поле зрения моего друга – случилось нечто очень странное. Животное замерло, а потом начало с угрожающим видом красться вперед.

– Добрый вечер, сэр Персиваль, – сказал Холмс как ни в чем не бывало.

Зверь ответил на приветствие злобным рычанием. К этому времени я вышел из засады и стал приближаться к животному сзади, изо всех стараясь двигаться бесшумно. Волк резко поднялся на задние ноги. Подойдя ближе, я, к своему удивлению, увидел, что это никакой не волк, а человеческое существо: сэр Персиваль, облаченный в нечто похожее на пальто из медвежьей шкуры. Подошвы его кожаных сапог были оснащены самодельными когтями, а подушечки волчьих лап свободно свисали с его рук, пристегнутые к перчаткам. В одной руке он держал пистолет, в другой – большой клинообразный инструмент с тяжелой рукояткой и длинными острыми зубцами. В свете взошедшей луны его волосы отливали неестественной белизной. Меня такой поворот событий почти парализовал.

Сэр Персиваль снова рассмеялся смехом маньяка.

– Добрый вечер, мистер Холмс, – сказал он. – Из вас получится прекрасная закуска.

Разразившись бессвязным потоком слов, разобрать который я не имел ни малейшей возможности, он взвел курок пистолета и прицелился в Холмса.

Ситуация складывалась критическая, и это вывело меня из оцепенения.

– Сдавайтесь, сэр Персиваль! – крикнул я, стоя сбоку от него и прицеливаясь.

Мой крик застал его врасплох. Он развернулся и наставил пистолет на меня, но я успел нажать на спусковой крючок – пуля попала ему в плечо. Издав крик боли, он ухватился за плечо, потом упал на колени. Через мгновение Холмс оказался рядом с ним. Он отобрал у сэра Персиваля оружие и его отвратительный инструмент, который, как я понял, использовался для того, чтобы оставлять на телах жертв следы в виде волчьих клыков.

– Буду вам признателен, Ватсон, если вы как можно скорее доберетесь до города, – сказал он мне спокойным тоном, – и вернетесь с повозкой и несколькими физически крепкими людьми. А я останусь здесь с сэром Персивалем.

Остальное можно изложить коротко. После того как власти арестовали сэра Персиваля и доставили в полицейский суд, мы вернулись в Асперн-холл. Холмс обменялся несколькими словами с мировым судьей, молодым Эдвином Асперном и мисс Селкирк, а потом настоял на нашем возвращении в Лондон ближайшим поездом.

– Должен признаться, Холмс, – сказал я ему, когда на рассвете коляска, в которой мы сидели, направилась в сторону Хексема, – что если в прошлых делах я нередко до поры до времени пребывал в полном неведении, то на сей раз моему удивлению просто нет предела. Этот случай доказывает ваше непревзойденное coup de maоtre[44]. Как, черт побери, вы догадались, что за всеми злодействами стоит человек, а не зверь? И каким образом вы догадались, что это дело рук сэра Персиваля, если вы, конечно, вообще знали это?

– Мой дорогой Ватсон, вы меня недооцениваете, – ответил Холмс. – Естественно, я знал, что это сэр Персиваль.

– Тогда объясните, как вы догадались.

– Ну, тут было несколько очевидных улик для человека, который умеет отделять существенные факты от простых совпадений. Начать с того, что первой жертвой стал сумасшедший. Когда речь идет о нескольких убийствах, Ватсон, всегда нужно особое внимание уделять первому. Нередко мотив обнаруживается именно в этом преступлении, а потому и все расследование строится на нем.

– Да, но первой жертвой был всего лишь безумный бродяга.

– Он, вероятно, стал таким в последние годы, однако прежде был иным. Вспомните, Ватсон, в его бреде часто повторялось одно слово: «каротин».

Я помнил, как помнил и то, что Холмса весьма заинтересовал этот факт. Но если тут и имелся какой-то смысл, то это было выше моего разумения.

– Продолжайте, – сказал я.

– Возможно, вы слышали, что для того, чтобы вяленая шерсть стала более податливой и из нее получился фетр высшего качества, используется так называемый процесс каротинизации – вымачивания шерсти в растворе нитрата ртути. – Произнеся слово «фетр», он многозначительно посмотрел на меня.