– Это хлеб с мясом, наверное с курятиной. Но есть и сладкие – с абрикосами, миндалем. Если хочешь, попробуй все.

– Сейчас, – сказал он и взял шарик с мясом.

С кухни принесли большие миски с салатом и разложили его по пластиковым тарелкам. Я заметила, что шарики были уже съедены.

– Я хочу домой, – сказал мой сын.

Мы встали, чтобы попрощаться с месье Каро, когда из спальни вышел его брат.

– Мы хотим попрощаться и поблагодарить за великолепный вечер. Надеюсь, что в следующий раз мы увидимся у нас.

– Вы уходите, потому что пришел Даниэль? Я могу снова отправить его в спальню, – сказал месье Каро, вставая с кресла.

– Нет, нет, нам просто пора домой.

Брат месье Каро подошел ко мне.

– Это она положила цветы на могилу нашей матери, – устало и без всякого выражения произнес он.

– Я знаю. Нечего ломать себе из-за этого голову, невозможно же уследить за всеми сумасшедшими в этом городе, – ответил ему месье Каро и подмигнул моему сыну.

Я поцеловала месье Каро в обе щеки, и мы с сыном вышли из квартиры, оставив позади журчание голосов, смех, запах еды и сумасшедшего. Внезапно я ощутила на своем плече чью-то руку.

– Спасибо, – прошептала Эдит и вернулась в квартиру.

* * *

Телефон прозвонил два раза. Звонил поставщик, который хотел заранее получить заказ. В магазин заходят трое детей, чтобы получить китайские записные книжки. Ему кажется, что эти мальчишки уже приходили, но поручиться он не мог. Собственно, у него сейчас так много дум, что некогда вспоминать о таких пустяках. До того как дети вышли, Мансебо пересчитывает оставшиеся книжки. Их всего девять. Шестьдесят он уже раздал, так что нет ничего удивительного, что некоторые дети заглядывают к нему по второму разу.

В магазин врывается Тарик.

– Привет, брат, начинаем работать? Да, тяжела наша жизнь.

Мансебо не отвечает. Тарик пересекает бульвар и отпирает мастерскую, успев переброситься несколькими словами с булочником. Все идет в точности как всегда. Мансебо смотрит на часы и записывает в книжку свои последние наблюдения. Закончив, он прячет книжку под кассу.

Тарик обтачивает ключ, а Мансебо сидит и раскачивается на своей скамеечке. Сегодня она стоит на новом месте, и Мансебо время от времени посматривает на балкон: не покажется ли там Фатима или, по крайней мере, ее рука. Он снова переводит взгляд на бульвар и видит, как по нему шагают двое напавших на него мужчин. Мансебо не успевает по-настоящему испугаться, а мужчины заходят в обувную мастерскую Тарика. Мансебо видит, как Тарик откладывает дела и приглашает обоих в свою каптерку.

Мансебо встает со скамеечки, готовый бежать в случае необходимости. Мужчины вышли из мастерской так же быстро, как и вошли. Они направляются по бульвару в сторону метро. Под мышкой каждый несет картонную коробку. Тарик никогда не приглашает клиентов в свою каптерку. «Мой кузен их знает, и это поражает меня», – думает Мансебо и вытирает со лба пот. Вечером он должен поговорить с Амиром. Ждать дальше уже нельзя.

– Скоро я продам все это дерьмо и уеду.

– Куда? В Саудовскую Аравию?

Франсуа искренне заинтересован – он хочет знать, куда собирается уезжать Тарик.

– Да, а почему нет? Дела идут плохо – ботинки, ключи, – нет, к черту.

Мансебо внимательно смотрит на кузена и отпивает глоток ликера. Он хорошо знает Тарика, его ничто не остановит.

– Я возьму судьбу в свои руки. Надо продавать всю эту дрянь и рвать когти. Считать копейки от ремонта обуви? Нет, надеюсь, что скоро я буду просто купаться в деньгах.

– А как же Адель?

– Что такого она делает здесь, чего не сможет делать в Саудовской Аравии?

И это истинная правда.

– Похоже, тебе, Мансебо, придется посылать кузену деньги?

До сих пор Мансебо не принимает участия в дискуссии, но Франсуа вовлекает его в разговор. Мансебо вздрагивает от одной мысли о том, что ему придется делиться деньгами с Тариком и Аделью. Ему становится страшно при одном упоминании об этом. Семья должна выручать своих.

– Но подожди, может быть, дела еще наладятся. Вы слышали историю про скорпиона, который хотел переправиться через реку?

Оба – Франсуа и Тарик – дружно качают головой. Им интересно послушать, что скажет Мансебо, а может быть, оба хотят избежать разговора о прожектах относительно парашютной школы в Саудовской Аравии.

– Жил-был скорпион. Этот скорпион как-то захотел переправиться через реку, но он не умел плавать. Тогда он спросил лягушку, не перевезет ли она его через реку на спине. «Но ты же меня ужалишь», – ответила лягушка. «Я никогда и ни за что этого не сделаю, потому что тогда утону вместе с тобой, не настолько же я глуп». Этот аргумент убедил лягушку. Скорпион сел ей на спину, и они поплыли через реку. Однако, когда они были на середине реки, скорпион ужалил лягушку. Они стали тонуть, и умирающая лягушка спросила скорпиона: «Зачем ты это сделал? Ты же теперь тоже умрешь». Скорпион ответил: «Прости, но такова моя природа».

Тарик кивает.

– Ты, следовательно, хочешь сказать, что у меня нет другого выбора, что я либо все выиграю, либо все проиграю, потому что в моей натуре движение, даже если это движение потянет меня на дно. Чертовски хорошая история.

Мансебо не вполне понимает толкование Тариком истории о скорпионе. Собственно, он рассказал ее для себя. Он должен проникнуть в обувную мастерскую, чтобы разобраться наконец, что там происходит. Теперь в его натуре, как в натуре частного детектива, заложен поиск истины, пусть даже этот поиск сопряжен с риском. Даже с риском утопить собственного кузена. Иного выбора у него нет. Мансебо твердо решает вечером поговорить с Амиром.

Пепел падает с балкона, словно грязный снег. Унизанная золотыми кольцами рука непринужденно стряхивает его. Собственно, Мансебо может прямо сейчас застукать Фатиму на месте преступления. Для этого ему не надо даже подниматься в квартиру, чтобы внезапно там появиться. Достаточно просто ее окликнуть. Фатима услышит, ведь она сидит всего на несколько метров выше его. Но что-то призывает Мансебо проявить сдержанность. Амир знает, но Мансебо дал ему слово, которое надо сдержать.

Вместо того чтобы и дальше сидеть под падающим пеплом, Мансебо встает, заходит в магазин и принимается надписывать ценники на бутылки с кетчупом, который ему привезли сегодня днем. Он видит, как Тарик поднимает руку в приветственном жесте, и жест этот не может быть адресован никому, кроме Фатимы. Значит, и Тарик знает. Мансебо вдруг начинает ощущать слабость во всем теле – скорее бы закончился этот день. Все всё знают, но, правда, им неведомо, что и он тоже знает. Следовательно, у него есть преимущество, но как же трудно его реализовать в такой душной атмосфере. Как же трудно видеть действительность так отчетливо, как видит ее Мансебо.