Бросив взгляд на стол, Киан усмехнулся.

— Ты открыла банку.

— Прости, но у меня не было времени заколоть откормленного бычка. Придется обойтись тем, что есть.

Она отвернулась и замерла, почувствовав, что Киан стоит у нее за спиной. Его пальцы коснулись ее шеи, легкие, словно крылья бабочки.

— Я подумал: какая ты вкусная.

Пьяный, злой, опечаленный. Такая смесь делала его опасным. Если она покажет, что боится, то еще больше раздразнит его.

— Ты мне мешаешь.

— Пока нет.

— У меня нет времени возиться с пьяными. Может, ты и не голоден, но Гленне нужно поесть, чтобы восстановить силы.

— Я думаю, она уже вполне пришла в себя. — Мойра подняла голову, удивившись горечи, сквозившей в его тоне. — Заметила, как буквально секунду назад свет стал ярче?

— Заметила. Но не понимаю, при чем тут Гленна.

— Это значит, что они с моим братом набросились друг на друга. Секс, — пояснил он в ответ на ее недоуменный взгляд. — Немного секса — голые, потные тела — в завершение вечера. О, мы краснеем, — засмеялся он, подвигаясь ближе. — Как прелестно, кровь под кожей заиграла. И как вкусно.

— Перестань.

— Мне нравилось, когда они дрожали, — совсем, как ты теперь. Это горячит кровь, возбуждает. Я об этом почти забыл.

— От тебя пахнет виски. И ты взвинчен. Садись, налью тебе тарелку.

— Не хочу я твоего проклятого супа. И на их бурный секс мне наплевать, но я, наверное, слишком пьян и не владею собой. В таком случае возьму новую бутылку, чтобы закончить начатое.

— Послушай, Киан. Когда люди сталкиваются со смертью, они обращаются другу к другу за утешением. Это нормальная внутренняя потребность.

— Ты еще будешь читать мне лекцию о сексе? Я знаю о нем больше, чем ты можешь вообразить. О наслаждении, которое он дает, о муках и смысле.

— А иногда люди обращаются за утешением к бутылке, но это вредно. Я знаю, кем Кинг был для тебя.

— Нет, не знаешь.

— Он рассказал мне больше, чем остальным, потому что я люблю слушать. Он рассказал о том, как ты подобрал его много лет назад, когда он был еще ребенком, о том, что ты для него сделал.

— Я просто развлекался.

— Прекрати. — В ее голосе зазвучали повелительные нотки. — Ты проявляешь неуважение к человеку, который был моим другом. А тебе он был как сын. Друг и брат. Все вместе. Завтра я хочу поставить ему надгробие. Могу подождать до захода солнца, чтобы ты мог выйти и…

— Какое мне дело до надгробий? — бросил он и удалился.

Гленна так обрадовалась солнцу, что едва не заплакала. Облака на небе были редкими, и солнечные лучи пробивались сквозь них, даря земле свет и тень.

Боль не исчезла — ни телесная, ни душевная. Но Гленна знала, что справится с ней. Захватив фотоаппарат, она и вышла из дома, торопясь подставить лицо солнцу. Очарованная музыкой журчащей воды, она подошла к ручью и легла на его берегу, нежась под теплыми лучами солнца.

Птицы пели, оглашая радостью пропитанный ароматами цветов воздух. Гленна заметила крохотную пичужку, порхающую в ясном небе. На мгновение девушке показалось, что земля под ней вздыхает и шепчет, радуясь новому дню.

Гленна знала: печаль придет и уйдет. А сегодня есть свет и есть работа. И мир по-прежнему полон магии.

Почувствовав, что на нее упала тень, она повернула голову и улыбнулась, увидев Мойру.

— Как ты сегодня?

— Лучше, — ответила Гленна. — Еще болит, остались скованность и дрожь, но уже лучше.

Она повернулась к Мойре, чтобы получше рассмотреть тунику и грубые штаны девушки.

— Нужно подобрать тебе одежду.

— Меня и эта устраивает.

— Если будем в городе, там поищем.

— У меня нет денег. Я не смогу заплатить.

— Для этого существует «Виза». Мне это доставит удовольствие. — Она легла на спину и снова закрыла глаза. — Не думала, что кто-то еще встал.

— Ларкин вывел коня на прогулку. Им обоим полезно. Да он, скорее всего, и не спал вовсе.

— Наверное, сегодня никто из нас не мог уснуть. Все это кажется нереальным, особенно теперь, при свете дня, когда светит солнце и поют птицы, правда?

— Для меня это вполне реально. — Мойра села. — Я увидела, что мы можем нести потери. Я нашла камень, — продолжила она. — Когда Ларкин вернется, мы можем пойти на кладбище и сделать надгробие для Кинга.

Не открывая глаз, Гленна взяла Мойру за руку.

— У тебя доброе сердце, — сказала она. — Да, мы это обязательно сделаем.

Травмы не позволяли Гленне тренироваться, но не мешали работать по дому и заниматься магией. А еще она фотографировала.

И не просто ради того, чтобы чем-то занять себя. День за днем она занималась исключительно практическими, полезными делами. А фотографии были — и станут — чем-то вроде документов, памятью.

Так она не чувствовала себя лишней, пока другие до седьмого пота упражнялись с мечами или отрабатывали приемы рукопашного боя.

Гленна изучила окрестные дороги, запоминая разные маршруты. Она давно не садилась за руль и теперь оттачивала водительские навыки: петляла по извилистым тропинкам, объезжала живые изгороди на поворотах, носилась по объездным дорогам, с каждым разом чувствуя себя все уверенней.

Она рылась в книгах заклинаний, выискивая средства нападения и защиты. Искала ответы. Не в ее власти было вернуть Кинга, но она твердо решила сделать все, что может, для защиты оставшихся.

Затем Гленне в голову пришла блестящая мысль: все должны научиться водить микроавтобус. Начали с Хойта.

Она сидела на пассажирском сиденье рядом с ним, а машина медленно ползла по аллее.

— Я могу с большей пользой потратить свое время.

— Возможно. — Гленна подумала, что если так и дальше пойдет, то через тысячу лет он сможет ехать со скоростью пять миль в час. — Но каждый из нас должен при необходимости сесть за руль.

— Зачем?

— Затем.

— Ты собираешься использовать эту машину в битве?

— Только если за рулем будешь сидеть не ты. Практические соображения, Хойт. Я единственная, кто может водить машину днем. Если со мной что-то случится…

— Не надо. Не дразни богов. — Он накрыл ладонью руку Гленны.

— Но мы обязаны это учитывать. Тут глушь, и без машины мы пропадем. Водительские навыки дают определенную независимость. Мы должны быть готовы ко всему.

— Можно достать еще лошадей.

Уловив тоску в голосе Хойта, Гленна ободряюще похлопала его по плечу.