Кровь тут же приливает к члену, а оргазм медленно подбирается ко мне. Я открываю рот, будто и вправду могу ощутить ее нежную кожу между зубами.

Боже, как мне хотелось бы знать, какая она на вкус.

– Согрелась? – спрашиваю я, прекрасно зная, как пылает ее кожа.

Джордан кивает, и я понимаю, что следует это прекратить. Мы и так зашли слишком далеко.

– Джордан, мы должны остановиться.

Но как это сделать, если ее киска такая мокрая.

Она начинает тереться о меня, крутя задницей.

– Все хорошо, – шепчет она у моего лица. – Никто не узнает.

Ее движения ускоряются, а стоны громче и пронзительнее, но мы в доме одни, и в комнате царит темнота, так что никто об этом не узнает.

– Джордан, – выдыхаю я, когда мир переворачивается вверх ногами от невероятного удовольствия. – Малышка, мы не можем. Что ты делаешь?

– Но он такой твердый.

Да, с этим не поспоришь.

Я сильнее дергаю кулаком, чувствуя, как жар опаляет пах, а огонь расползается по животу и бедрам.

В фантазии Джордан впивается ногтями в мои плечи, а я сильнее стискиваю ее бедра, пока она трется о мой член.

– Малышка, ты должна остановиться, – молю я.

Боже, я сейчас кончу.

– Но он так хорошо ощущается.

Я качаю головой и шепчу у самых ее губ:

– Я не для тебя. Ты встретишь другого… Нам не следует…

– Я не могу остановиться, – всхлипывает она. – Пожалуйста, не заставляй меня останавливаться.

Ее грудь покачивается передо мной, а бедра двигаются вперед-назад, и это самая сексуальная картина, которую мне доводилось видеть.

Черт, да.

– Хорошо, – наконец решаюсь я и падаю обратно на кровать, все еще сжимая ее бедра, пока Джордан трется о мой член. – Дай своей киске то, чего ей так хочется.

Застонав, она закрывает глаза, кладет руки мне на колени и ускоряется.

Я изо всех сил сжимаю член в кулаке, представляя ее подтянутые бедра у себя в руках. Мои движения становятся резкими и рваными, когда струя спермы выстреливает в стену.

– О, черт! Черт! – кричу я. – Черт побери!

Боже мой. Я упираюсь лбом в стенку душа, пока из члена выстреливают остатки спермы, и постепенно замедляю движения, чувствуя, как горят мышцы.

Перед глазами вспыхивают пятна, а нос все еще щекочет запах ее пота, но мне не хочется, чтобы это заканчивалось. Я хочу еще.

– Черт возьми. – Я облизываю губы и заставляю себя сглотнуть. – Проклятие.

Хочу еще.

Не помню, когда в последний раз так сильно кончал, но… и этого оказалось недостаточно.

Я выпускаю из пальцев член и сжимаю кулак. Это должно было ослабить желание, черт возьми. Должно было очистить мой разум от мыслей о ней.

Член вновь начинает пульсировать, и я с рычанием отталкиваюсь от стены.

Затем ударяю по крану, увеличивая напор холодной воды, и начинаю мыться.

Мне просто нужно с кем-то трахнуться. Только не с ней. Надо найти себе кого-то. А потом запереться в номере отеля с коробкой презервативов и наконец выбросить все мысли об этой девчонке из головы.

Точно. Именно это я и сделаю.

На этой неделе. Решено.

Я тянусь к крючкам на стене и пытаюсь нащупать свою мочалку, но не нахожу ее.

Кажется, ее нет уже несколько дней. Нахмурившись, вновь осматриваюсь по сторонам.

– Где, черт возьми, моя мочалка?

– Ты приготовила тако-дип?[12]

Я киваю, листая «Инстраграм» на пассажирском сиденье его пикапа.

– Да.

– А фаршированные перчики халапеньо в беконе? – спрашивает Пайк.

– Да, – огрызаюсь я. – Ты меня уже раз десять спрашивал.

Он замолкает на мгновение, пока мы едем по району, расположенному неподалеку от нашего.

Вернее, от его.

Нашего.

– Просто они мне нравятся, вот и все, – говорит он.

На лице медленно расплывается улыбка, и во мне просыпается что-то похожее на гордость. Как же классно, что Пайк не говорит пустых комплиментов. Ему действительно нравится то, что я делаю. Будто это какое-то блюдо или простая закуска, которые оставляю для него на кухонном островке, или новые камни, которые вчера присмотрела для заднего двора.

Когда мы отмывались после катания по грязным дорогам, я заметила, что из-за воды вокруг образовалось еще больше грязи. Поэтому подумала, что было бы неплохо выложить площадку из камней, чтобы мы могли мыться и не бояться испачкаться. Это не помешает земле впитывать воду, и нам будет удобно. Если мы вдруг вновь решим помесить грязь на пикапе.

С той поездки прошла уже неделя, и шесть дней – с того вечера, как я сидела с детьми Кайла. Я старалась думать о произошедшем между нами как о нелепой случайности, возникшей из-за того, что мои эмоции были в раздрае и мне было просто необходимо чье-то внимание. Но это не остановило мои зарождающиеся чувства. Я влюбилась. Мы слишком много проводим времени вместе, так что неудивительно, что между нами возникла связь.

Надеюсь, эта уличная вечеринка с собственными закусками даст не только возможность пообщаться с другими людьми, но и поможет расставить все по своим местам.

– И ты использовала именно бекон, а не полоски индейки, верно? – вдруг выпаливает он.

Что?

– В перчиках? – уточняет Пайк, косясь на меня.

Господи, неужели он все еще думает о еде?

– И ты не положила в них что-нибудь странное вроде проросшей пшеницы? Не заменила картофель цветной капустой или чем-то подобным, что едят на низкоуглеводных диетах в салате, да? – продолжает он.

Я громко хохочу, закрывая глаза, запрокидывая голову на спинку сиденья и роняя мобильник себе на колени. Боже мой.

– Джордан, я серьезно спрашиваю, – ругается он. – Я ждал этой вечеринки всю неделю.

Мои плечи все еще трясутся, когда я с улыбкой качаю головой. Пайк такой странный.

Но еще больше меня забавляет то, что, несмотря на все это, он так страстно жаждет отведать моей стряпни.

Тихо посмеиваясь, я вновь утыкаюсь в телефон.

– Все приготовленное – жирное, аппетитное и вкусное, – уверяю я. – Не переживай. Я позволю тебе сегодня расслабиться. Можешь объедаться холестерином, пока пузо не лопнет.